«Летающий танк». 100 боевых вылетов на Ил-2 - стр. 54
Как только подсохло летное поле, мы сразу же приступили к полетам. Перед самостоятельными полетами у всех молодых проверили на спарке технику пилотирования. Сделал это инспектор дивизии майор В.Л. Кириевский, имевший большой опыт инструкторской работы. К самостоятельным полетам он допустил не всех. С некоторыми пришлось повозиться. На мне небольшой перерыв в полетах не сказался. После двух контрольных полетов я сделал два самостоятельных по кругу и один в зону. Во время полета по маршруту у моего контролирующего, командира звена лейтенанта Стегния, на первой трети маршрута сдал мотор.
Посадку он произвел в поле на колеса. Я сделал над ним два круга, засек на карте место посадки и продолжил полет. Передатчика у меня на самолете не было (их в то время ставили только на машинах ведущих), поэтому о вынужденной Стегния я доложил только после посадки на своем аэродроме. Хромов к моему докладу отнесся с недоверием, видимо, подумал: «Вряд ли молодой летчик в первом самостоятельном полете по маршруту мог точно определить место посадки». Чтобы убедиться, там ли он сидит, где я указал, послал на У-2 опытного летчика, заместителя командира 1-й АЭ лейтенанта Богданова. Вскоре тот вернулся и в задней кабине привез Стегния. Командиру полка он доложил, что место посадки было указано точно. Хромов подозвал меня к себе и похвалил за отличную ориентировку.
К сожалению, наша подготовка не обошлась без летных происшествий. Они происходили во всех эскадрильях. Самой тяжелой была катастрофа в 1-й эскадрилье. Погиб командир звена лейтенант Зверев. Во время тренировочного полета на полигон он ввел самолет в крутое пикирование, из которого стал резко выводить на малой высоте. Машина при этом перевернулась на спину и в таком положении нырнула под углом в озеро. Вместе с летчиком погиб и его воздушный стрелок. Там они и лежат до сего времени.
Во 2-й эскадрилье летчик сержант Смоленцев на полигоне тоже при выводе самолета из пикирования почувствовал, что машина валится влево, и тут же, бросив взгляд на плоскость, увидел, что часть обшивки, ближе к консоли, сорвало. С большим трудом он удержал самолет от переворота на спину, дотянул до аэродрома и благополучно сел. «Вначале хотел прыгать, но потом решил, что рано. Машина еще держится, слушается рулей. И вот долетел», – говорил он после того, как начал приходить в себя после всего случившегося.
Этот случай взбудоражил и летчиков, и инженерно-технический состав. Все понимали: обшивка оторвалась, скорее всего, по вине завода-изготовителя. Машина только что поступила с одного из авиазаводов. Об этом случае доложили вышестоящему командованию. Поступило распоряжение: временно, до выяснения причины срыва обшивки, полеты на этой серии машин прекратить. Вскоре с завода прибыла бригада специалистов. Она установила причину срыва.
Все произошло по вине завода, который в погоне за увеличением количества выпускаемых машин пошел на нарушение технологического процесса: недостаточно хорошо просушенную фанеру пустили в дело. Весной, когда солнце стало сильно пригревать, фанера высохла, покоробилась, и клей перестал держать. При осмотре остальных машин в полку, да, по всей вероятности, не только у нас, было обнаружено еще несколько самолетов с подобными дефектами.