Let’s Stay Dreamers - стр. 37
Вот мы и направились прямиком в сторону Pathern.
Дорога, мягко говоря, оказалась мучительной и немыслимо долгой. Уже где-то на четверти пути я пожалела, что мы бросили красную крохотулечку на произвол судьбы. А на половине пути и того хуже – снова захотелось пить. В сумке я отрыла бутылочку воды, бережно припасенную на случай скитания по пустыне, и жадными, большими глотками выдула половину. Затем сунула бутылку обратно в сумку, не осведомившись о желании моего спутника: «Вдруг опять захочу. Так что? Вдвоем помирать от жажды – это более чем опрометчиво».
– Какой-то пиздец, – вдруг констатировал Jerry. – Ну почему ты не дала мне рулить? – немного поразмыслил, понял всю несуразность своей претензии и продолжил: – Не, идея – говно говном. Но, как говорится, кто не рискует, тот не пьет абсента.
– Шампанское, – поправила его я.
– Вот именно, что шампанское можно пить не рискуя. А вот абсент вряд ли. Один раз на дне рождения Morty (его, ебнутый на всю голову, лучший друг) попробовал, так потом заблевал всю кровать, коридор и ванную, в которой зачем-то уснула его девушка. Ну кто ложится спать на вписке? Сама виновата.
– Ты мне этого не рассказывал.
– О-о-о. Я тебе половины своих кутежей не рассказывал. И не расскажу никогда. Ты же мне не рассказывала, как у вас с «жирной» и «потной» (так он назвал Margaret и Katy – моих, как я считала, лучших подруг) ночные посиделки проходили. Борьба подушками, обсуждение мальчиков, лесбийские игрища?
– Откуда ты знаешь про игрища? – язвительно спросила я.
– У каждой особи женского пола есть лесбийские наклонности. Ты – еще одно подтверждение моей теории.
Я, конечно, сказала, что он придурок и что у меня их нет и не было, но по правде…
Через десять сотен тысяч шагов мы наконец уткнулись в огромный, яркий экран.
– А вот и Pathern! Наконец-то! Боже – никогда больше не пойдем в такую даль под куражом. Я думал, что мы потерялись. Хотя, выйдя на улицу, – я еле воткнул, где мы и как там оказались. Надо было вызвать такси.
– Wie wunderschön>13! —пропуская с открытым ртом его слова, промычала я от вида большого, светящегося и слегка изогнутого здания с огромной надписью: «City».
– Опять ты за свое? Ну зачем ты постоянно говоришь сама с собой?
– В каком смысле?
– Когда ты начинаешь говорить на языке древних инков – я его не в зуб ногой – так?
– Ну-у-у так, наверно?
– А раз кроме меня вокруг твоего личного пространства больше никого нет, то ты говоришь сама с собой. И это пиздец как меня напрягает. Я переживаю, не развивается ли у тебя шиза.
– Извини. Я иногда не замечаю этого.
– Да я шуткую. Говори хоть на инопланетном – все равно любить меньше тебя не стану.
– Tölpel>14.
– Вот не надо так. Ты так и не сказала, что значит твое «топель».
– Не топель, а tölpel, а если не знаешь, как переводится, – значит полный tölpel! – посмеялась я.
– Ах вот оно как?! – начал протяжно фыркать Jerry. Подхватил меня за ноги, перевернул и водрузил на плечи. – Кто теперь топель?
Я от этого всегда балдела, хоть и кричала как резаная. Тогда было также – ору, взвизгиваю, смеюсь как сумасшедшая, бью его по спине руками (нежно, конечно) и пытаюсь вырваться. – Ты! Ты tölpel! Ты tölpelи täuschen>15! Und Ich liebe dich auch>16.
Он отпустил меня и вопросительно посмотрел в глаза:
– Их либэ? Да? Я знаю, что это значит!