Лесовик - стр. 5

Проворчав маловразумительную фразу, бабуля стукнула меня по жадно тянувшейся к котелку руке. Она сунула мне в руку деревянную ложку и приглашающе махнула рукой.

Ну что я могу сказать, это просто божественно. Мясной бульон, в который добавили для сытности крупу и какие-то пахучие корешки. Я старался не частить. Благо ложка довольно большая и зачерпнув, я в несколько приёмов, часто дуя на горячую жидкость и радостно урча, поглощал пищу. К супчику шёл немалый кус хлеба. На вкус непривычен, серого цвета с добавлением каких-то твёрдых включений. Но пошёл на ура. Наверное, в посудине было литра три варева и половину я точно умял. Просто понял, что больше не осилю, взорвусь.

Потом мне пришлось терпеть, пока бабка копалась в моей ране на голове. Было больно, она протёрла жёсткой тряпкой пропитанные кровью волосы и приложила к ране какую-то кашицу. А когда старуха выдала мне чистую рубаху и помогла добраться до моей лавки, я почувствовал, что глаза сами закрываются. От ощущения сытости меня сморило, и я мгновенно заснул.

Если бы не шебуршение хозяйки, я бы продрых ещё дольше. Но и так вроде немало проспал. Сейчас середина дня, в открытую дверь светит солнышко, освещая избу.

Да, я наконец-то смог спокойно осмотреться. Меня никто не толкает и мысли вяло крутятся, позволяя мне самоопределиться.

Итак, я в небольшой избе. Судя по всему, это землянка. Потому что она наполовину утоплена в землю. Комната одна, кроме моей лавки и небольшого стола можно выделить ларь, на который тоже наброшена тряпка. Мне кажется, что это спальное место бабули. Центральное местечко в помещении занимает печь-каменка. Она сложена из плоских обтёсанных камней в углу и совсем не поражает своей технологичностью. Наоборот, явно это что-то из раннего средневековья. Небольшая топка, а дым через щели прёт в комнату. Какая прелесть, дышать угарным газом. Но пока вроде нормально. Тем более, что дым быстро уходит в открытую дверь. Бабка кашеварит, вот и сейчас она вытащила знакомый мне котелок и высыпала в него какие-то травки из холщового мешочка. Ухватом ловко вернула его в топку. От печи идёт приятное тепло, и я опять закемарил.

Если не ошибаюсь, то это вчерашняя дичь. Та самая птица, которая валялась рядом со мной, когда я впервые пришёл в себя. Видимо и бульоном она с нами поделилась.

Бабка, заметив, что я смотрю на неё, заговорила. Опять этот невнятный язык. Смутно угадываю отдельные фразы, но в целом он для меня тмутараканский. Но вроде мне не обязательно отвечать, так как бабуля, не дождавшись моей реакции, внезапно вышла наружу. Зато вместо неё в избу забежала вчерашняя кудлатка. Мелкая собачонка, повизгивая от возбуждения, встала передними лапками на лавку и явно требует ласки. Ну а что, божья тварь определённо рада меня видеть, и я потрепал блохастую по голове. Собачонка издала забавный звук и начала яростно задней лапой чесать себя за ухом. Видимо насекомые одолевают, уж больно увлечённо она это делала. На всякий случай я отодвинулся от неё подальше.

Бабуля вернулась не одна, с ней была совсем старая женщина. Ну, если моей гостеприимной хозяйке можно дать лет шестьдесят, то этой хорошо за восемьдесят. Лицо в глубоких морщинах, а на руках возрастные пигментные пятна. Женщины неторопливо разговаривают, наверное о политике и очередных выборах президента, и я расслабился. Мысли вяло и неторопливо несут меня по волнам бытия. Вот только я неожиданно понял, что понимаю всё, о чём говорят в доме. Будто резко включили автоперевод. Оказывается, обе бабки обсуждают меня. Выяснилось, что я не сам упал и треснулся башкой о кирпич. Это меня некие пацаны отоварили. По беспределу хотели отобрать эту самую утку, которую я честно добыл на охоте. И если бы не приютившая меня бабка, которая спугнула супостатов, не понятно, что бы они со мною сделали.