Лесовик - стр. 21
– Хорошо, мне теперь бы ещё крупы какой, да хлебушка. Лесной ворюга всё попортил. Что не сожрал, то рассыпал. Гад этакий.
– Хорошо, я поняла. Давай я с Первушей поговорю.
Я приметил, что в деревне в основном в ходу старославянские имена, хотя у каждого есть своё крестильное. Но между собой именуются по старинке. Это говорит о том, что христианские обычаи ещё не проникли корнями в такие глубинки.
– Первуша, конечно, не медвежатник. Он рыбалит с сыновьями. Рыбку коптит и продаёт заезжим купцам. Но батюшка его промышлял в лесу. Бывало и медведя скрадывал. Так что ежели хочешь, я вечерком его приведу.
Я пока опасаюсь объявляться в деревне. Иди-знай. Но явной опасности вроде уже нет.
Первуша оказался крепким мужичком лет тридцати пяти. Что мне понравилось – так это его обстоятельность. Пришёл, когда уже солнышко спряталось за кромки вековых деревьев. Моя бабка налила нам взвару и мы, после непродолжительных разговоров о погоде, перешли к делу.
Стойкое ощущение, что меня изучают. Пристально и со вкусом. И это можно понять. Водилось в поселении некое существо, абсолютно никчёмное с разумом маленького ребёнка и вдруг… оно внезапно изменилось. И перед сельчанами предстал крупный и сильный мужик со своими хотелками. Отоварил мимоходом сынка старосты вместе с кодлой поддержки и ушёл в лес. Дальше больше, он стал настоящим лесовиком. Обосновался в округе и живёт себе припеваючи. Вон Трындычиха влачила жалкое существование после смерти сына. Перебивалась случайными заработками. Собирала корешки лесные, пряжу делала и тем пробавлялась. А сейчас прямо расцвела, в доме появился достаток. Мяском приторговывает, сама округлилась, пару несушек прикупила. И всё благодаря этому парню. Его отца Первуша плохо помнил, сам тогда пацаном зелёным был. Но тот не вернулся из леса, а блаженного сынка прибрал Ждан. Дурень был безобидным и все этим пользовались. А сейчас и не узнать, крепкий мужик стоит и испытывающее так смотрит, будто прикидывает, как половчее пришибить своим кулачищем.
– Рожно у тебя не совсем подходящее. С такой рогатиной сподручнее подымать зверя из берлоги. А на летнего мишку требуется другая, полегче. Хотя в твоих руках она к месту.
Мы проговорили с мужиком минут двадцать и в принципе договорились. Главное, что у Первуши есть некий опыт в этом деле:
– Тут даже не силушка богатырская нужна, а сноровка. Вовремя ударить, чтобы косолапый сам себя добил. Мишка зверь на рану стойкий и вельми хитёр. Без собачек даже и не стоит в лес соваться. Он что делает, пока от собачек лапами-то отмахивается, делает вид, что охотника не замечает. Подманивает, стало быть. А как зазеваешься, так он в три прыжка и уже около тебя.
Вышли мы поутру налегке. С нами две средних размеров собаки. Они спокойно обследуют лес впереди нас, периодически исчезая. Первуша, как и я, вооружён рогатиной. Только она поменьше будет и наконечник классический, как у меча с жёсткой крестовиной. А на мою Первуша приладил кусок оленьего рога на сыромятном ремне.
Без собак мы бы в жизни не вышли на след косолапого. Оказывается, что его хоромы не так и близки от малинника. Он устроился в корневище огромной сосны, не устоявшей против стихии.
Первой истерично залилась Гунька, она точно указало на место лёжки. Потом туда кинулись наши собачки, они и подняли лесного хулигана. Когда зверь явился во всей красе, мне поплохело. Весом под полтонны, длина туловища метра два с половиной. Но зверь явно ещё не вошёл в пору матёрого самца, молодой.