Лесные невесты - стр. 6
– То есть тебе он уже сделал предложение? – уточнила я у мужа.
– Нет. То есть да. Я сделал предложение, – залепетал муж.
– Ты решил продать завод? Сам?! Ты что, сбрендил?
– Я решил войти в состав холдинга Купцова!
– Зачем?!
Муж прятал глаза.
– На каких условиях? – спокойно спросила я.
– Тебе все объяснит Купцов.
– А ты не можешь? Я не кисейная барышня. В обморок не упаду.
– Люда, – вздохнул муж, – тебе, наверное, придется уволиться…
– У него есть свой бухгалтер на мое место? Или у них общая бухгалтерия на весь холдинг?
– Нет. То есть я не знаю. Но тут… другое.
– Что?
Ответы на свои вопросы я получила у самого Купцова. Он не вилял, говорил обо всем прямо, мои чувства не щадил. Насколько я поняла, он собрал обо мне всю информацию, которую только можно было собрать, и даже встретился с моим отцом! Оказалось, что папа – весьма авторитетная личность в определенных кругах, и крупный бизнесмен Купцов посчитал необходимым с ним встретиться перед тем, как делать конкретное предложение его единственной дочери. Я умела держать лицо и не показала, что это стало для меня откровением.
Петр Иванович был высоким мужчиной плотного телосложения, носил пышные усы и небольшую квадратную бороду (очень ухоженную), волосы были густыми, без намека на лысину. И если свой цвет волос у него был русым (правда, теперь уже превалировал седой), в бороде проглядывали отдельные рыжие волосинки. Одет был дорого, в идеально пошитый темный костюм, белоснежную рубашку и галстук с золотой булавкой. Часы носил в кармане на толстой золотой цепочке. По-моему, ему лучше всего подходило слово «породистый». В целом он производил впечатление надежного мужчины.
Вначале мы говорили о собаках. Оказалось, что Петр Иванович – любитель охоты и держит в своем загородном доме нескольких охотничьих собак, но есть еще и вылеченный большой дворянин, любимец хозяина, а его единственная дочь Полина держит «недоразумение», которому регулярно красит хохолок в разные цвета. Представляю, что бы было, если бы я Шарика попробовала покрасить… Пусть и специальной краской для собак (о существовании которой я узнала от строительного магната).
Потом Купцов перешел к делу, для начала выяснив, что мне все-таки сказал мой муж. Я передала в точности.
– Он сам к вам пришел с предложением продаться? – уточнила я.
– Он пришел сам, но с другим предложением. Он сделал ребенка моей единственной дочери и жаждет на ней жениться.
Я сглотнула. Я понимала, что другая женщина когда-нибудь будет, и они явно были в последние два года, мне даже докладывали о по крайней мере двух «доброжелатели», но почему Виктор не мог мне прямо сказать, что хочет со мной развестись, потому что другая женщина ждет от него ребенка? Или он хотел меня кинуть? Или посмотреть, как отреагирует Купцов? А меня в случае необходимости бросить на амбразуру? Виктор же знал, что я никому спуску не дам, лебезить и унижаться не буду. Если бы Купцов заявился на предприятие для его рейдерского захвата, я бы… Точно боролась.
– А вы жаждете видеть Виктора своим зятем?
– Нет, – твердо сказал Купцов. – Тут я полностью согласен с мнением вашего отца, Люда. Он с гнильцой. Но мне нужен внук. Полина ждет мальчика. Предполагаю, что ваш муж ей вскоре надоест, и у меня останутся дочь и внук, а ваш муж отправится на все четыре стороны. У них большая разница в возрасте, разные интересы… Я понимаю, зачем она ему, но не понимаю, зачем он ей. Но моя дочь упряма, как осел, или как я, а раз она вбила себе в голову, что хочет замуж за Виктора, то пусть сходит.