Лесниковы байки. «Горошкино зеркальце» - стр. 11
– Василёк, – Устинья кое-как удерживала слёзы, – Душа не на месте у меня, ты уж остерегись, и к вечеру домой вертайся.
– Бабушка, да тут недалече ведь и идти, – Васятка улыбнулся, – Я уж сколь раз раньше туда бывал, дорога знакомая, зверя там нет никакого, что ты заволновалась.
Устинья смотрела на мальчика, ведь и годов ещё немного ему, а уж и глядит как взрослый, дела у него, и по всему видать, что серьёзные. Такого дома не удержишь, думала Устинья, да и что может стрястись, когда гряда-то – вот она, с пригорка видна. И ребятня окрест всегда ходят, кто за шишками, летом грибы-ягоды, а те, кто постарше – дров главные добытчики.
Васятка шёл по лесной тропе и слушал, как свистят в кустарнике птицы, лес был наполнен своими звуками, а в вершинах пышных елей гулял прохладный осенний ветерок.
«Матушка не зря ко мне во сне пришла, – думал Васятка, глядя, как шустрая белка скачет с ветки на ветку, сопровождая его в пути, – Так и сказала, поди, Василёк, на Каменную Краюху, нешто помощь для бабушки Устиньи отыщешь там… И ещё что-то говорила, да только я заспал, не могу вспомнить».
Защемило в груди у Василька, тоской на сердце сон отозвался. Вспомнилось, как гладила его матушка по голове, прижимала к себе, ласковые слова говорила… На глаза навернулись слёзы, да только Василёк их не пустил, сжал покрепче зубы, он уж большой, чтобы плакать! Вон, бабушка прихворала, кто за ней присмотрит кроме него? Нету у них с бабушкой Устиньей никого больше, всего родни они двое и остались.
Нахмурил брови упрямо и пошёл вперёд Васятка, вон, до гряды рукой подать, а там, знал он это, во сне ему показали, в небольшой лощине, укрытой от глаз человеческих, есть то, за чем он в путь и отправился – притаился там золотой корень! Да такой большой и старый, что выкопать его неможно, а вот те, что рядом растут – тех и дозволено взять. Не мог Васятка это бабушке Устинье сказать, ну а как? Ведь и так его блаженным на селе прозвали, бабушка шибко горюет об этом, и в ученье его пускать боится. А он и не блаженный вовсе, просто видится ему иногда то, что другим людям неведомо.
Вот потому и отправился Васятка на гряду один, потому что провожатых как брать, коли корень золотой никому нельзя показать – так ему открылось. Заповедный тот корень, думал Васятка, вышагивая по тропе, всем прочим он голова, как отец в большом семействе. А ну как попадёт такой корень на глаза алчному человеку? Не устоит он, сгубит заповедный корень, за него ведь как много денег выручить можно, а после от этой алчности и все прочие корни в округе пропадут, не станет их. Не будет человеку помощи, Богом подаренной в том золотом корне!
«Слыхал я… только не припомню, где и когда, – думал Васятка, поглядывая на провожающую его белку, – Что корень сей не только в добром деле помочь может. А вот ежели человек худое замыслит, да эдаким корнем завладеет, то многих бед наделать может!»
Впереди уже начиналась гряда, хоть лес ещё не закончился, но Васятка понял это потому, что начали на тропе попадаться каменистые поляны и большие валуны. Он свернул в лес, белка затрещала ему вслед и пропала средь ветвей, а потом снова появилась на орешнике, только теперь она не трещала, а оглядывала тропу, которой Васятка сюда пришёл.
Узкая лощина была скрыта от глаз густым кустарником, его ветки переплелись с разросшейся травою и образовали плотную завесу, глядя на которую невозможно было угадать, что за ней есть проход – повсюду виднелась каменная стена. Васятка натянул вниз рукава, чтоб колючками не пораниться и закрыл ими лицо, так и пробрался через эту преграду, а оказавшись по ту сторону кустарника обомлел…