Лесник для Флоры - стр. 13
«Заткнись! — прошипел ирбис. — Ты всё портишь. Молчи!»
Они вышли в маленький внутренний дворик с одной единственной расчищенной дорожкой, которая вела к калитке в глухой ограде. Клочок тишины и сугробов, отгороженный от городской суеты. Промерзшие ветки деревьев медленно покачивались, роняли снежинки, которым не нашлось места на дружеских посиделках. Холод начал пробираться под одежду. Ирбис заурчал, уверяя голубоглазую барсу, что это не настоящая тишина, неправильные сугробы.
«Мы побежим в чащу, — пообещал он, повышая голос, заставляя Имре напрягать связки. — Я знаю дупло зимующей белки. Можно ее напугать. Она будет прыгать по веткам, орать на весь лес, метаться и проверять свои кладовые. Хочешь, я украду у нее сушеный гриб? У нее самые вкусные грибы во всем лесу. Она сушит моховики. Они некрасиво чернеют, зато пахнут так, что хвост оближешь — нужно не смотреть, а жевать».
«Что ты несешь? — слабо возмутился Имре. — Мы никогда не...»
Ой, точно... воровали. Эта дура сушит их в производственных масштабах и в дальнюю кладовку зимой не заглядывает — если ее не напугать. Грибы черные и жесткие, их можно долго жевать, лежа на ветке и оглядывая переполошенный лес — вслед за белкой припасы начинают проверять бурундуки и куница. А старый филин недовольно бухтит и ворочается в гнезде. И вылетел бы посмотреть, да слишком светло.
Голубоглазая заинтересовалась. Тихо мяукнула, одобряя поедание грибов на пихте. Флора обхватила себя руками — замерзла — и Имре подался к ней, чтобы обнять, защищая от холода. Кошка ускользнула — отступила в коридор, а оттуда в зал. Имре поздоровался с рыжей лисицей, потоптался возле столика, и, не услышав предложение присоединиться, вернулся к приятелям.
Новости и сплетни пролетали мимо ушей — Имре неотрывно смотрел на Флору, понимая, что вышел за рамки пристойности — даже Лазар в итоге сказал: «Слушай, ты ее так взглядом сожрешь, это неприлично!». Когда — из-за взгляда ли, или просто потому, что время пришло — лисица и Флора засобирались, Имре вскочил, проводил их к гардеробной, попытался подать пальто, и, краснея, спросил:
— А, может быть, встретимся до фестиваля? Посидим где-нибудь. У меня еще два дня обучения. Мы получили квадрокоптеры для наблюдения за труднодоступными участками тайги. Это так здорово! Открывается столько возможностей!
Лисица загадочно улыбнулась. Флора долго и задумчиво смотрела на Имре, тихо мурлыкнула и сказала:
— Дай мне свою визитку. Я позвоню, если у меня будет свободное время.
— Визитку? — Имре нешуточно удивился. — У меня нет визиток. Кому их раздавать? Бурундукам и белкам?
Флора смягчилась, рассмеялась. Попросила у гардеробщика ручку и клочок бумаги, велела Имре написать номер телефона.
«А свою визитку не дала», — пробурчал Имре ирбису.
«Зачем это вообще? — фыркнул тот. — Надо в лес, на пихту».
«Нет уж, — воспротивился Имре. — Поговорить тоже надо. Всю жизнь на пихте не просидишь. Слезешь — начнутся недоразумения. Вам-то, хвостатым, что? Гриб сожрал и свободен. А нам бок о бок жить, если сговоримся».
С товарищами он распрощался, так и не запомнив разговоров. Бродил по улице, не замечая мороза, рассматривал светящиеся витрины, рекламу бытовой техники и драгоценностей, и всё больше мрачнел. Красивая Флора в лесу жить не захочет — это неудивительно. Имре не разбирался в стоимости одежды, но общее впечатление составить мог. Голубоглазая привыкла к хорошим и добротным вещам, комфорту, бесперебойной сотовой связи — не тогда, когда спутник над головой завис, а постоянно — наверняка разбиралась в кофемашинах, роботах-пылесосах и прочих вещах, которые Имре мог бы купить, но не хотел тащить на заимку. Модное и блестящее имело свойство быстро ломаться, а срочно ехать в Ирбисск можно было только за свой счет, да и то, рискуя получить нагоняй от начальства за внеплановый отпуск. Зачем такие сложности? Имре довольствовался минимумом, предоставленной министерством техникой, и был доволен. Но этого наверняка не хватит Флоре. Как и общения, как и витрин, кафе, торговых центров с громкой музыкой и манекенами, кинотеатров и летних гуляний на площади возле поющего фонтана.