Лесная тень. Вопреки её судьбе - стр. 12

Магия крови.

«Здравствуй, мама».

— У нее не было родни, — вслух вспомнила я обрывки чужих разглагольствований, которые обожала подслушивать по вечерам в трактире.

— Был сын.

Я знала, что он говорил о себе, но что-то в памяти не сходилось. Знахарка была молода, многие сетовали на то, что она не успела передать свои умения потомкам. По крайней мере, те умения, что помогали Хюрбену выживать без лекарей десятилетиями. И все же чужак не врал, как «не врал» и дом, когда впустил его. Тут я вспомнила:

— Его разорвали звери.

Стало неуютно от собственных слов, как бывает, когда говоришь о ком-то в его присутствии, но так, словно его и нет вовсе. А я всего лишь… обвинила его во вранье? Сообщила о его смерти?

Я прикусила нижнюю губу и с тревогой ожидала ответа. По спине прошел холодок, как будто дунул несуществующий здесь ветер, пошевелил непослушные локоны, словно хотел вежливо указать, что те снова выбились из хвоста.

— Да, — равнодушно подтвердил чужак. — Его разорвали звери.

И обернулся.

Я вздрогнула. Не от страха или неожиданности, а оттого, что в мозгу словно промелькнула вспышка.

Я знала его.

Не имея понятия, кто он, видя его впервые, я его знала. Возможно, встречала во сне, в детстве или в другой жизни, это ничего не меняло, я была абсолютно уверена, что наши пути сегодня пересеклись не впервые. Любопытство растекалось вместе с кровью по венам, поднималось к сердцу и наполняло его жаждой совершить очередную несусветную глупость.

Чужак криво, ядовито усмехнулся: он по-своему воспринял мое короткое замешательство. Я догадалась, что другой реакции он и не ждал. Сердце сжалось.

— Не впечатляет?

— Нет, — честно ответила я, взяв себя в руки.

Чужак был симпатичен. Весьма, если признаться откровенно. Из-под ровных бровей на меня смотрели зеленые глаза — внимательно, без злобы, но с презрительным любопытством, как будто их обладатель готовился в любой момент скрыться за стеной высокомерия при малейшем намеке на то, что кто-то может тронуть его душу. Бледное лицо осунулось, под глазами залегли усталые круги: поездка на повозках, похоже, далась ему тяжело, он явно не привык к таким путешествиям, давно не отдыхал и недоедал. Я могла бы назвать его красивым, если бы не уродливый рваный шрам, который пересекал левую щеку от виска до кончика подбородка. Судя по виду, он был получен много лет назад, возможно, в детстве, с тех пор успел заметно посветлеть и растянуться. Рана должна была быть жуткой. Били с силой, наотмашь, и не ножом. Лезвие оставляет след гораздо чище этого.

Били тяжелой лапой. Лапой с огромными и острыми когтями хищного зверя.

Я сжала и разжала кулаки. Левый уголок губ чужака пополз вверх в немой усмешке, отчего шрам зашевелился — неестественно, как будто был плохо наклеен на щеку и отслаивался при малейшем движении. Мне потребовалось приложить усилия, чтобы не отвернуться, но чем дольше я смотрела, тем меньше растерянности и отвращения он вызывал. Видели и похуже.

— Что ж, это мы прояснили. А вот зачем здесь ты? — Он неприятно выделил последнее слово, прекрасно зная, что наши роли поменялись. Теперь чужак был вправе задавать вопросы и требовать на них ответов. — Вернее, почему ты пришла именно сюда? В городе я слежки не заметил, значит, ты точно знала, куда идти.