Леший. Рыцарь в зеленых доспехах - стр. 70

– Петрович, – скривился Орлов, тяжело вздохнув. – Идите-ка вы все на хрен, а?

– И пойдем, – ничуть не смутился командир базы такому грубому обращению. – Все вместе… взявшись за руки, если ты лишнее сейчас расскажешь за рюмкой чая… Я много сил и связей положил чтобы тебя прикрыть, так что давай сейчас без твоей этой борьбы за правду и идеологию. Потом на эту тему с тобой поговорим, если не сольешься. Ребята крутые, так что давай без героизма. Сухо, кратко. Приказ дали, выполнил. Что там было, в душе не… Ну, ты понял. И нечего морду воротить! Так надо, Леха. Все. Давай, я на тебя надеюсь… – Полковник взглянул на наручные часы. – Леш. Реально дело гиблое. У тебя, считай, петля на шее, если сольешься. Ты мне друг и я реально за тебя переживаю.

– А за остальных?

– Что?

– За остальных переживаешь?

– Это ты сейчас о чем? – нахмурился полковник, набычив лоб. – Ты сейчас из меня кого делаешь?

– За Галку переживаешь? А за Хана? За молодого? За тех остальных?..

– Лё-ха! – понизил голос Олейников. – Не сейчас, твою мать! Моралист хренов! За ними хочешь? Пожалста! Но давай потом, не на моей базе и не так. Дома, там, на гражданке. В большой квартире, с бутылкой коньяка, ага? Выключай, давай эти демагогии. Мы – солдаты. Они тоже! Вы здесь не за мармеладками! Ты сюда кем работать приехал? Это война! Твоя и их работа!

– Моя работа – родину защищать! – в свою очередь набычился Леший, уже слыша, как по коридору больничного корпуса разносится топот тяжелых ботинок.

– Ле-ха! Ты слишком идейный! – устало выдохнул полковник. – Забудь! Очнись! Это уже не та армия! Это уже не те идеи! Да мать твою, это даже уже не та страна! Тут каждый сам за себя и друзей ценить надо. Я для тебя много сделал, потому что ты мой друг, так что давай, не напортачь! Молодой твой, кстати, жив.

– Как? – Орлов дернулся.

– Так! Морду посекло, шрам останется, но жив. В реанимации в этом же госпитале… Хотя бы ради него соври…

Дверь открылась, полковник, мгновенно изменившись в лице от дружелюбного товарища до строгого начальника, хмуро обернулся, кивнул вошедшим и указал подбородком на ошарашенного Алексея, который застыл в незавершенном движении. Физик жив?! Жив? Твою мать! Он жив! – ликовал Алексей глубоко у себя в голове, не выпуская наружу ни одного лишнего движения микроскопической мышцей. Молодой жив! Ну, хоть кого-то удалось вытащить… Хотя тоже бабка надвое еще сказала…

***

Проверки на госизмену, сокрытие или раскрытие секретной информации, разбазаривание казенного имущества, нарушение правил и техники безопасности, актуальность действий, правильное выполнение приказов и прочая, и прочая, затянулись надолго. Несколько дней Орлова мучили прямыми и грубыми, странными и не относящимися к службе, личными и общими вопросами различные люди. Мужчины и женщины. В форме и погонах и одетые, как только что пришедшие с пробежки. Взрослые и молодые… Все это время Алексей в минуты, когда ему не задавали вопросы, погружался в себя, задавая себе же разные вопросы, ища и не находя на них ответы.

Наконец-то, когда его вроде бы оставили в покое, Алексею разрешили из госпиталя вернуться обратно на базу, пообещав, что это еще не все и вопросов к нему у службы безопасности будет еще много.

Любимая казарма встретила бурно. Помимо Лешего в расположении жили еще десять человек. Некоторые из солдат предпочитали селиться в соседнем городке, приезжая на службу как на работу, но Орлов предпочитал жить в казарме. Не тянуло его в эти коробки с видимостью обычной жизни.