Леший-2 - стр. 33
Наконец-то все запланированные и стихийно возникшие мероприятия были успешно завершены, я с чувством глубокого удовлетворения перешёл в иллюзорный мир, обернулся самим собой и телепортировался сразу на крыльцо нашего дома. Уж и не знаю, так совпало, или мои русалки в своих снах увидели, что их парень вернулся домой, но одновременно с моим появлением возле входной двери дома три жены султана тоже проснулись и вышли полюбоваться красотой летнего дня.
– Наш касатик, наш Серёженька вернулся! – завизжали девчата и кинулись мне на шею.
После нескольких минут взаимных поцелуев, обнимашек и прочего излияния чувств русалки взяли меня за руки и потащили к нашему озеру, а я и не упирался – хотелось забыть о делах и расслабиться в окружении своего гарема, чему я с удовольствием и посвятил в последующие несколько часов. А после того, как мы дружной компанией снова отправились из моей спальни на наш персональный пляж, я рассказал цыганке Любе и её подружкам о нашем с Михаилом путешествии к её дочери Эсмеральде.
– И ты всё это время молчал! – возмутилась Вера, а Надежда добавила. – Теперь ты должен искупить свою вину и сделать всё возможное, чтобы наша подруга увидела свою дочь как можно быстрее.
– Так я и не возражаю! – отмахивался я от клеймивших меня позором русалок. – Вот, смотрите!
С этими словами я ментально передал каждой из них некоторые видеофрагменты нашего с Климычем пребывания в кабинете молодой цыганки.
– Какая красавица твоя дочурка! – лили масло на душу матери её подружки Надя и Вера.
А Люба лишь улыбалась и украдкой вытирала выступившие слёзы, повторяя:
– Моя милая доченька, лапонька родная! Вся любовь, что на свете, вся к тебе дорогая! Ты и радость моя, и моя ты отрада! Свет в окошке ты мой.
А чуть позже все по достоинству оценили мужество Михаила, давшего отпор негодяям, осмелившимся угрожать молодой женщине.
– Вот настоящий мужчина! – наперебой хвалили Климыча русалки. – С таким защитником ничего не страшно, с ним можно смело уезжать хоть на край земли.
– Ну, насчёт края земли ничего сказать не могу, а вот в нашу Сибирь они через месяц заявятся.
Русалки молча уставились на меня, на их лицах читались одновременно вопросы и недоумение, но после минутной паузы Надежда, самая опытная из них, поскольку она утопла ещё в 19 веке, уперев руки в боки, грозно спросила: