Лес видений - стр. 23

Время до вечера тянулось очень долго, а дела, казалось, не кончались: управившись со скотиной, Немила нарубила дров (иногда этим занималась Злоба, а у Нелюбы обычно не хватало сил даже на то, чтобы поднять топор), перетаскала дрова в дом, помогла с растопкой, а потом вместе со Злобой вымыла весь дом, сверху донизу, пока Нелюба стряхивала пыль со своих вышивок. К закату Немила едва могла разогнуть спину, но мысли о царевиче оживляли её и поднимали настроение.

Ужин прошёл тихо, если не считать одного едкого замечания Злобы:

– А чего это ты сегодня ни разу носу на улицу не показала? Обычно домой не загонишь в мороз и стужу. Признавайся, что случилось? Ждала что ль кого-то?

Немила со сдержанной улыбкой открестилась от любых намёков и расспросов, с почтительной улыбкой заметив, что на улице слишком холодно, что исходила она все места около деревни и нет ей пока никакого интереса выходить за пределы двора. Последнее было отчасти правдой, ведь боялась она отлучиться, дабы не пропустить возвращения Ивана, а заместо отлучки весь день выглядывала за дверь и присматривалась к небу в ожидании, не появится ли над верхушками деревьев тёмный крылатый силуэт. Но нет, одни лишь вороны изредка пролетали мимо деревни в поисках пищи.

Злоба восприняла отговорки Немилы серьёзно. Она подалась вперёд и пониженным тоном голоса ответила:

– Вот и я думаю, что пока нам не стоит далеко от дома отходить. Смеяна сказала, а той – старая Мокша, что неспроста ночью петухи бесновались. Плохой то знак, и нужно быть настороже.

Мокша была старой вдовицей, что жила через два дома от сестёр. Приходилась она свояченицей смеяниному дядьке, и после смерти мужа въехала в его дом, что не слишком-то обрадовало заядлого семьянина с кучей детишек по лавкам, но и отказать вдове он не мог, ведь у той, кроме сестры и племянников, совсем никого не осталось, поскольку своих детей за два десятка лет они с мужем так и не нажили. Поговаривали о Мокше всякое: о дурном глазе, о всяких дурных наклонностях, о том, что та детей никогда не хотела и делала всё возможное, чтобы не понести, а ещё о том, что настолько та была ленива, что всё хозяйство на мужа переложила – вот тот и крякнул от перенапряжения.

От скуки или от начинавшегося старческого беспамятства Мокша в последнее время стала говорить много разного. Кто-то ей верил, но чаще слова несимпатичной стареющей вдовицы пропускали мимо ушей, а иногда над той даже открыто посмеивались. Можно сказать, что одна лишь Смеяна прислушивалась к бредням старой, а поскольку та частенько ошивалась в доме сестёр, то им приходилось выслушивать эти «откровения». Впрочем, Немила заметила, что Нелюба тоже не выносит Смеяну и при её появлении старается вести себя тише воды ниже травы. А вот Злоба прислушивалась к назойливой соседке и иногда принимала её россказни слишком близко к сердцу.

Немила и к Мокше особой симпатии не испытывала, навек запомнив, как та ей, ещё совсем ребёнку, сказала держаться подальше от любых водоёмов «чтобы матушка с собой не забрала».

После предостережения Мокши Немила, напротив, стала бегать к речке в два раза чаще, ведь она искренне желала встретить матушку. Правда, ничего у неё не вышло, но с тех пор Немила приобрела стойкую привычку делать всё наперекор воле старших. Исключением стал батюшка, которого она любила без памяти и просьбы которого всегда выполняла с особым рвением.