Леротикь. богатая белая стерва - стр. 23
VI
…На аэропортовом автобусе он доехал до метро, а на метро до Манхаттана. У него не было ни связей, ни планов, ни денег, помимо семидесяти долларов, которые он заработал за смену, предварительно дав хозяину девяносто. Следовало выпить, и нужна была приятная атмосфера. Комбинация этих двух факторов привела его в небольшой пиано-бар с задернутыми занавесями на окнах, на юго-западной кромке Челси.
Десять часов вечера. Посетителей мало. Пианист, подвизавшийся обычно в этом баре, уяснив, что много на чай ему сегодня не дадут, ушел домой – там у него, видимо, имелись более интересные дела.
Юджин попросил виски, пригубил, поставил стакан на стойку и стал сворачивать и разворачивать бумажную салфетку, почесывая время от времени бровь и пытаясь собраться с мыслями. Приняв решение, он перегнулся через стойку и помахал бармену рукой.
– Слушай, – сказал он вежливо. – Не возражаешь, если я поиграю немного? На клавишах?
Бармен взглянул на него будто в первый раз.
– А ты умеешь?
– Ага.
– Хмм. А ты какую музыку играешь?
– Любую.
Бармен ухмыльнулся скептически.
– Так-таки любую?
– Да.
– Ладно, – сказал бармен, разглядывая Юджина. Он хмыкнул. – Любую, а? О фортепианном концерте Шуманна, к примеру, слышал?
– Вроде да.
– Вроде? Хмм, – бармен пожал плечами, закатил глаза и отошел лениво, не видя смысла в продолжении разговора.
Пока он обслуживал жирную с хриплым голосом лесбиянку в хаки, которая желала мартини, смешанный в точности с ее представлениями об этом напитке и никак иначе, Юджин соскочил со стула, запрыгнул на возвышение, на котором стоял спинет, и поднял крышку.
Не Стайнуэй, конечно.
Как все незнакомые инструменты, по началу спинет решил оказать сопротивление новому повелителю. Первые пять тактов, хотя и заставили бармена оглянуться и строго посмотреть в сторону играющего, прозвучали совершенно механически. Юджин сжал зубы. Нельзя было терять времени – его целью было произвести впечатление, пока хозяин следит. Он собрался. Ля в третьей октаве нуждалось в настройке. Юджин на ходу поменял тональность. Минуты две спустя он почувствовал, что все в порядке – инструмент начал подчиняться. Музыка полилась свободно, расплываясь по помещению, вибрируя, изменяя структуру пространства. Толстая лесбиянка все еще не была удовлетворена консистенцией своего мартини. Два других клиента – мужчина и женщина, за пятьдесят – не обращали внимания на музыку, им все равно. Но бармен был поражен.
Юджин игнорирует этот эпизод и этого человека в своем дневнике. Чтобы не сойти с ума в равнодушном окружении, художник время от времени прибегает к неблагодарности как к способу существования. Так надо. Иногда просто выбора нет.
Бармен – мелочен, мстителен, скуповат, плохо образован, чудовищно закомплексован и часто труслив, но имелась у него в жизни страсть – музыка. Он нанял Юджина, чтобы тот играл три вечера каждую неделю, и две недели спустя нашел ему вторую работу в другом пиано-баре (гораздо приличнее, чем его собственный, на Верхнем Ист Сайде). Он понимал, что профессионализм Юджина находится пока что в зачаточном состоянии. Он давал Юджину советы, которые тот намеренно игнорировал. В те вечера, когда клиентов было мало, он сам добавлял несколько купюр в чашу на верхней крышке спинета, когда Юджин уходил на перерыв. Он нашел Юджину неплохую квартиру, лучше той, что раньше, и не его вина, что, когда доход Юджина вдруг упал, а плата за квартиру поднялась, начинающий амбициозный пианист столкнулся с необходимостью найти руммейта