Лепестки на ветру - стр. 49
– А что думаешь ты?
– По-моему, я еще не готова к Нью-Йорку, – прошептала я, – но он так напирает. Иногда он заставляет и меня поверить, так он сам убежден в этом.
– Не торопись, Кэтрин. Джулиан – привлекательный юноша, но самонадеянности в нем на десятерых. Положись на свой здравый смысл и не позволяй влиять на себя тому, кто, возможно, просто хочет тебя использовать.
– Каждую ночь мне снится Нью-Йорк, сцена. Я вижу в зале мать, которая смотрит на меня и не верит своим глазам. Она хотела убить меня. Я хочу, чтобы она увидела, как я танцую, и поняла, что я могу дать миру больше, чем она.
Он вздрогнул:
– Почему ты так жаждешь мести? Я думал, что, если я возьму вас троих и сделаю для вас все, что смогу, вы обретете мир и научитесь прощать. Неужели ты не можешь простить и забыть? Если мы, простые люди, и можем очиститься от грехов, то только прощая и не помня зла.
– Ты и Крис, – с горечью сказала я. – Вам легко сказать – простить и забыть, вы ведь не были жертвами, а я была. Я потеряла младшего брата, который был мне как сын. Я любила Кори, а она забрала его жизнь. За это я ее ненавижу! Я ненавижу ее по миллиону причин, поэтому не учи меня прощать и забывать, она должна заплатить за то, что совершила! Она лгала нам, предала нас самым постыдным образом! Она не позволила нам узнать, что дед умер, и продолжала держать нас взаперти девять месяцев, девять долгих месяцев, и все эти бесконечные месяцы мы питались отравленными пончиками! Поэтому ты не смеешь говорить мне «прости и забудь»! Я не знаю, как простить и забыть! Я знаю только, как ненавидеть! А ты и представить не можешь, что такое ненавидеть так!
– Не могу? – спросил он без всякого выражения.
– Не можешь!
Он притянул меня к себе, усадил на колени, и я разрыдалась. Слезы текли ручьями по моему лицу, а Пол утешал меня, как утешал бы отец, легонько целовал и гладил своими большими добрыми руками.
– Кэтрин, у меня тоже есть своя история. В чем-то она так же ужасна, как твоя. Может быть, если я расскажу ее, тебе пригодится что-то из моего опыта.
Я уставилась на него. Он слегка придерживал меня, когда я повернулась.
– Ты хочешь рассказать мне о Джулии и Скотти?
– Да. – В его голосе послышались жесткие нотки.
Взгляд его был устремлен на вымытые дождем окна, а рука его, найдя мою, крепко ее сжала.
– Ты думаешь, только твоя мать совершила преступления против тех, кого она любила, но ты ошибаешься. Это происходит каждый день. Иногда это делается ради денег, но бывают и другие причины. – Он помолчал, вздохнул, а потом продолжил: – Я надеюсь, что, когда ты услышишь мой рассказ, ты отправишься спать и забудешь о мщении. Если нет, ты нанесешь себе такой удар, которого тебе не нанес бы никто.
Я не верила этому, потому что не желала верить. Но мне очень хотелось услышать рассказ о том, как Джулия и Скотти умерли в один день.
Когда Пол начал говорить о Джулии, я боялась услышать конец истории. Я зажмурила глаза и хотела, чтобы и уши мои ничего не слышали: мне не надо было новых мучений, мне хватало одного умершего маленького мальчика. Но Пол делал это ради меня, чтобы спасти меня, как будто что-то могло меня спасти.
– Мы с Джулией были влюблены друг в друга с детства. У нее никогда не было другого парня, а у меня – другой девушки. Джулия принадлежала только мне, и я давал это понять всем остальным. Я никогда не давал ни себе, ни ей возможности узнать, каким может быть общение с другими, и это было ужасной ошибкой. Мы были так глупы, что считали, будто наша любовь продлится вечно. Мы были преданны друг другу, мы писали друг другу письма, хотя она жила в нескольких кварталах от меня. Год от года Джулия становилась все красивее. Я думал, что я самый счастливый парень в мире, а она считала меня совершенством. Каждый из нас возносил другого на пьедестал. Она собиралась стать идеальной женой врача, а я – идеальным мужем, мы хотели иметь троих детей. Джулия была единственным ребенком, и родители ее боготворили. Она обожала отца и говорила, что я похож на него.