Леон и Луиза - стр. 21
– Привет, Луиза! Не меня ли ты ждала?
– Я никогда никого не жду, а тем более такого, как ты, – она сделала глубокую затяжку. – С тебя в конце жизни вычтется время, которое ты украл у меня.
– Несколько минут будут представлять для меня огромную ценность.
– Мой велосипед больше не скрипит, – сказала она.
– Очень рад это слышать.
– Тебя кто-нибудь просил чинить мой велосипед?
– Что-то нужно было сделать, – ответил он. – Местные жители жаловались.
– Да что ты?
– Ты мешаешь их детям спать после обеда.
– Ах, так?
– И у коров молоко в вымени киснет.
– Поэтому местные жители обратились за помощью к телеграфисту со станции Сен-Люк?
– Я не мог отказать.
– Что ж, тогда местные жители должны быть благодарны телеграфисту.
– Я так полагаю.
– А я?
– Что?
– Я тоже должна быть тебе благодарна?
– Нет, за что?
– Ну, ты же мне сделал что-то хорошее?
– Ах, ну не за эту же мелочь.
– Что ты за это хочешь – показать мне созвездия на небе?
– Я их не знаю.
– Показать мне коллекцию марок?
– У меня нет коллекции марок.
– Что же ты тогда хочешь?
– Я просто выправил железку.
– И за это ты хочешь лапать меня за задницу?
– Нет. Но я могу и погнуть железяку обратно.
– Я считаю, что так и нужно сделать.
– Тебе нравится скрип?
– Не мне, людям. Они больше не услышат, когда я подъеду. А если я появлюсь внезапно, они испугаются.
– Я прикручу тебе на руль звонок, тогда люди снова смогут тебя слышать. Можно, я тебя немного провожу?
– Нет.
– Куда ты идёшь: туда или сюда?
– Ты-то в любом случае идёшь в «Коммерс».
– Да.
– Как и каждый вечер.
– Точно.
– Какой оседлый железнодорожник: от макушки до пят.
– Куда ты, к слову сказать, ездила сегодня на поезде?
– Не твоё собачье дело. Ты в любом случае идёшь в «Коммерс». Мне по пути. Оставь свой велосипед здесь, я немного пройдусь с тобой.
На следующий вечер к закату солнца Луиза вновь ждала Леона у пятого платана, через день опять, так же, как и через два дня. На путь в пару сотен метров у них уходило по часу и больше, поскольку шли они медленно, часто останавливались, без причины переходили на другую сторону улицы, а то и возвращались немого назад, и при этом говорили без умолку. Они говорили о мелочах и пустяках: о сигарах мэра, о почтальоне, который якобы был внебрачным сводным братом мэра, о вокзале и о познаниях Леона в современной технике связи, о старом Бартельми и его безрассудной любви к Жозианне, о злой собаке, которая сидела на цепи перед слесарной мастерской и пугала школьников, о вкусных шоколадных эклерах в католической булочной, о вдове Жуно, которая ездит к своей сестре в Компьень именно в те дни, когда и священник едет в Компьень на пастырскую миссию; они говорили о песчаном карьере за вокзалом, в котором можно найти окаменелые зубы акулы периода миоцена, о чёрной Мадонне в церкви и о лесочке рядом с федеральной дорогой, в котором скоро должны были поспеть вишни, а ещё они говорили о романах Колетт, которые Луиза прочитала все до одного, а Леон, правда, нет.
Начиная с третьего вечера, Луиза рассказывала о своей работе ангелом смерти. Леон молчал, глядя на верхушки деревьев, и слушал. Потом он рассказывал о Шербурге, о канале, об островах и красочном парусном ялике, Луиза молчала, внимательно смотрела ему в лицо и притворялась, что слушает.
Но когда он однажды хотел спросить её, откуда она родом, она перебила его и сказала: