Лекции о зарубежной литературе. От Гомера до Данте - стр. 47

Еврипид необычайно радикален в своих взглядах. Он следует воззрениям софистов и натурфилософов, которые, как известно, не принимали старую веру в олимпийских богов. Поэт считал, что в самом начале существовала некая общая нерасчленённая материальная масса, потом она разделилась на эфир (небо) и землю, тогда-то и появились растения, звери и люди. Эти идеи Еврипид позаимствовал у Анаксагора, который создал теорию первоэлементов мироздания. Шёл философ к этой теории не умозрительным путем, но индуктивно. Его внимание привлекли превращения в организме, усваивающем пищу. Из этого наблюдения он сделал вывод, что существует общая, невидимая для глаза, материальная основа всего, содержащая в себе начало всех вещей. Эти элементы ученый назвал «семенами», или «гомеомериями» – «подобночастными», и полагал, что число их бесконечно.

Постепенно перед Анаксагором открывалось величественное здание Вселенной, пронизанной закономерностями, Вселенной, где каждая ничтожная пылинка имеет свое место. Радостное чувство, которое приносит созерцание этой космической стройности, было для Анаксагора источником очищения духа и путем к совершенной жизни.

Как-то один обиженный судьбой человек обратился к ученому со словами: чего ради стоит жить в этом мире? Анаксагор ответил: «Чтобы созерцать небо и устройство всего миропорядка». Он говорил, что целью его собственной жизни является «умозрение и проистекающая из него свобода». Под влиянием идей этого философа, а также под влиянием идей софистов и Протагора, который сказал, что человек и есть мера всех вещей, а не олимпийские боги, и формировался будущий драматург-философ.

Богов Еврипид всегда изображает с самых отрицательных сторон. Он желает внушить зрителям недоверие к высшим авторитетам, к древним верованиям. Так Зевс в трагедии «Геракл» предстаёт злым существом, способным опозорить чужую семью. Богиня Гера, жена громовержца, – это мстительная женщина, в ней не осталось ничего божественного, её главная цель в жизни – навредить незаконнорожденному сыну её супруга Гераклу. Жесток и вероломен бог Аполлон в трагедии «Орест». Именно он заставляет этого героя убить мать, а потом ничего не делает для того, чтобы защитить Ореста от мести мстительных Эринний. Надо заметить, что трактовка известного мифа, предложенная Еврипидом, резко отличается от трактовки Эсхила в его знаменитой трилогии «Орестея». Также бессердечна и завистлива, как Гера, и богиня любви Афродита в трагедии «Ипполит». Она завидует Артемиде, которую почитает прекрасный Ипполит. Из ревности богиня своими интригами губит молодого красавца. Афродита – это тоже не столько богиня, сколько обыкновенная женщина, вконец избалованная мужским вниманием. Критически изображая богов народной религии, Еврипид приходит к выводу, что все они являются лишь плодом человеческой фантазии и не существуют на самом деле. Скорее всего, именно это обстоятельство и позволило в дальнейшем назвать Еврипида самым трагическим из всех греческих трагиков, или, как сказал Аристотель, Еврипид был трагичнейшим поэтом («Поэтика»). Объясняется данный вывод тем, что, в отличие от своих предшественников, Еврипид уже не уповает на высшие авторитеты, он не ищет у них защиты. Олимпийские боги и вера в них были естественным атавизмом родоплеменного сознания. Но ко времени Еврипида свободное развитие личности дошло до такого уровня, когда олимпийским богам стало принятым задавать вопросы, когда их лишили права решать судьбы людские. Вспомним, что уже у Софокла в его великой трагедии «Эдип-царь» тема несправедливости, тема права человека быть не только объектом приложения божественной воли, но и правомерным субъектом, звучит в полную мощь, что представляется вполне естественным в период развития афинской демократии, когда при принятии самых главных решений учитывался голос каждого. Ученик Анаксагора и софистов, философствующий поэт, Еврипид весь в кризисе, в борении; все его трагедии окрашены болью и отчаянием, кажется, что у Еврипида подточены все опоры; он полон сомнений и мечется от одного полюса к другому, не находя успокоения. Это и придаёт всему его творчеству особую трагедийность.