Леха. Современная повесть о настоящем человеке - стр. 70
Леха кивнул. Понимание того, что его отпускают стопорило вопросы «зачем?» и «почему?». Свалить из этих неприятных стен хотелось со скоростью звука.
– Молодец, – лопаткой ладони хлопнул по лехиной шее Олег Юрьевич, – сходишь сейчас пальцы откатаешь, потом на фотосессию… И свободен. Пока…
Леха опять кивнул, чем вызвал ухмылку обоих ментов, а может и всех четверых. Эмоций собровцев за тканью масок не было видно.
Леху вывели из кабинета.
– Погоди!
Один из собровцев воткнул Малыгина в стену рядом. Второй вернулся обратно, не закрыв при этом плотно дверь. Леха, упертый лбом в стену, поймал обрывки фраз.
– Чего тебе, Трын? – несколько встревоженно спросил Олег Юрьевич.
– Забыл рацию… – пробасил собровец, – и, это, может, мы как этого щегла выпнем, на базу поедем? Основного-то загрузили уже…
– Да, Саня, можете ехать. Дежурное отделение пусть остается. Харлама в ИВС [24]свезти надо…
Саня, ступая по-медвежьи, вывалился из кабинета и Леха, увлекаемый за шкирку, услышал в закрываемую дверь:
– Вот видишь, Гоша, не насвистел Макар… Маслята-то у травниковских, а не у хачей. А ты к нам собирайся, через месяц переведем…
– Да, я, Юрьич…
Дверь захлопнулась, один из бойцов больно вывернул руку и полусогнутый Леха посеменил к лестнице.
На первом этаже Леху втолкнули в замызганную комнату, где усатый прапорщик с повязкой «Помощник дежурного» чернил краской пальцы какого-то паренька. В смежном помещении стенка озарилась фотовспышкой. Из дверей «фотостудии» вывели понурого завсегдатая «Джема» кавээнщика Бобикова. Тот вскинул глаза на Леху, но тут же подзатыльник выводящего мента придал ему ускорение на выход.
Малыгина сначала сфотографировали на фоне ростовой таблицы, затем взяли отпечатки пальцев, с подробной описью фамилии-имени-отчества и прочего.
За минуту до окончания заполнения опросника зашел оперативник Койнов. Что-то негромко сказав на ухо прапору, он забрал из кабинета Малыгина и вывел на крыльцо отдела милиции.
– Короче, студент… – Койнов затянулся сигаретой, – чеши сейчас в церковь и ставь свечку, что для тебя всё так удачно закончилось…
Леха промолчал. Лишь неопределенно пожал плечами, мол, надо так надо.
– Дружок твой, Харлаша, – не обращая на его жесты внимания, продолжал Койнов, – подозревается в убийстве человека и заедет надолго. А ты дальше в своей охране шкуру отирай, понял?
– Да как-то не очень-то и хочется после сегодняшних событий… – искренне ответил Малыгин.
– А ты не бзди! – гоготнул оперативник, – мероприятие-то профилактическое. Надо же иногда бандюков в чувство приводить…
Он затянулся и цепко посмотрел в глаза студенту.
– А ты, если хочешь в своем институте сраном остаться, будешь ко мне приходить после каждых выходных. Чайку попьем, про телок почешем и всякое-такое… С нами дружить надо, понял?
В конце явно просквозило угрозой.
– Понял…
– Ну раз понял, хороших оценок, педагог херов! – засмеялся Койнов и, разминая кисти, ушел в здание.
Леха вышел на начинавшую оживать улицу. Воскресный день всегда стартует чуть позже будничного, поэтому он, не торопясь, а где-то даже и наслаждаясь счастливым исходом, брел по пустынному тротуару. Не дойдя до пешеходного моста, Малыгин услышал, как его окликнули. Из-за угла одной из пятиэтажек призывно махал рукой Саша Бульдог. Леха, осмотревшись, нырнул в подворотню.