Легионы просят огня - стр. 8
Лицо Гортензия мгновенно становится кислым. Стручок складывает тонкие губы, еще раз – словно не может отыскать для них нужного положения…
– Увидимся, легат, – говорю я.
Фокусы – развлечение для толпы. Для охлоса. Для варваров.
Глотание зажженного факела. Исчезновение монеты. Распутывание цепей и веревок…
Свет факелов падает на мозаичный пол. Изгибается. Плывет.
Германцы кричат и хлопают в ладоши.
…Однорукого искали по всей Германии, но не нашли. И пока этот варвар на свободе, предатель, что заманил моего брата в ловушку – остается безнаказанным.
Луций встречался в лесной деревеньке с неким германцем. И – умер. Его людей перебили всех до единого. Но у меня нет ключа к этой загадке.
– Я не знаю, что делать дальше, – кажется, я произнес это вслух.
– Я могу помочь, – говорит Арминий.
Поднимаю голову и неожиданно вспоминаю слова Нумония. Похож ли царь херусков на акулу? Пожалуй… когда так скалится.
– Но вот хочешь ли ты этого? – спрашивает Арминий, белозубо скалясь.
– Почему ты спрашиваешь?
– Многое становится отвратительным, если подойти к этому слишком близко. Самая прекрасная бабочка вблизи выглядит отвратительным чудовищем. Ты не боишься, Кай?
– Боюсь?
«Что мы знаем о самых близких нам людях?» – сказал Август, прежде чем отправить меня в Германию.
Царь херусков смотрит на меня. В зрачках мерцают огни факелов, которыми жонглирует фокусник.
Они летят вверх и вниз, крутятся и вспыхивают.
Арминий улыбается.
– Твой брат каждый день вел записи, Кай. Пару раз я заставал его за работой. Мы были друзьями, но он все равно закрывал эту… – он щелкает пальцами, – деревянную штуку для бумаг…
– Кодекс, – говорю я.
Интересно.
– Остались мелочи. – я с трудом растягиваю губы в улыбке. – Узнать, где Луций хранил свои записи – и прочитать. Всего-навсего, друг мой Арминий, царь херусков, варвар.
Он поднимает брови. И смеется:
– Ну, это просто, друг мой Кай.
– Да? – я чувствую, как холод вползает между лопаток. Озноб в затылке. Предчувствие.
– Думаю, если бы я делал записи – как делал твой брат – я бы держал их поближе к себе. Но не так близко, чтобы их мог прочитать любой идиот.
Только – особенный идиот?
– Смешно, – говорю я.
– Смешно, – соглашается Арминий. Огненная струя прорастает в его зрачках – я чувствую запах горючей жидкости. Гулкий хлопок, крики германцев. Дешевый старый фокус с выдыханием пламени…
Мой умный старший брат, думаю я.
Мой мертвый старший брат.
Арминий ждет. Я говорю:
– Слушай, тебе что, действительно понравился фокусник?
Глава 2. Архив Луция
Белесая хмарь нависла над лесом. Ветхими краями, похожими на лохмотья прокаженного, закрыла подступы к чаще.
Командир разведки Восемнадцатого легиона, декурион всадников Марк Скавр поднял руку – стой. Натянул поводья. Жеребец по кличке Сомик переступил с ноги на ногу, негромко фыркнул. Позади затих глухой перестук копыт.
Туман.
Смутно темнеющие стволы сосен. Тишина. Белая пелена поглощала и искажала звуки. Позади едва слышно звякнули пластины на чьей-то броне.
Марк покачал головой, прислушался. Германский лес мало похож на италийский, к которому привык декурион, но нечто общее у них все же есть – голос. Древний, тягучий, ужасающий в своей мощи голос леса.
Он глухо рокочет на грани слышимости.
Огромные сосны уходили вверх, где-то там, далеко от земли, втыкаясь вершинами в небесный свод. Голос леса глухо нашептывал: