Легионер - стр. 16

– Если каждый будет бегать в штаб письмо относить, – пропустив его слова, продолжил замполит, – это будет бардак. В другой раз успевать надо! – закончил свою нотацию Збруев и, махнув рукой, сказал: – Ладно, иди, но недолго.

Касым, отдав ему честь, быстрым шагом направился в штаб. Там он хотел у местного писаря расспросить, куда все-таки они поедут, но тот был не слишком разговорчив и отмахнулся общими фразами типа «я ничего не знаю».

Состав, состоящий из шести вагонов, подогнали прямо к учебному лагерю уже с вечера. За это время там внутри оборудовали из досок спальные места для офицеров из числа комсостава, а рядовым и сержантам на пол закинули свежее высохшее сено вместо постели. Увы, вагоны были не пассажирские, а те, в которых возили материалы, без излишеств.

– Прощай, Суслонгерский учлаг, прощайте, марийские леса. Ждет впереди нас армейский флаг, а может, и вечность в небесах, – затянул стих Касым, залезая в свой вагон вместе с остальными.

– Что, Мударисов, опять стих придумал? – услышав его голос, крикнул следящий за погрузкой командир роты капитан Михайлов.

– Есть такое, товарищ капитан. Вдохновился малость.

– Ну, продолжай в таком духе. Пусть и другие вдохновляются.

Состав после полной загрузки тронулся, оставляя за собой паровозный дым. Не знали еще эти солдаты-новобранцы, что пройдет месяц и здесь начнет твориться нечто, что представить будет трудно. Ушедших в первых составах кадровых офицеров заменяли офицеры НКВД. Бесконечное недоедание и наступившие холода унесут в могилу многих новобранцев, которые так и не успеют почувствовать запах войны. Их погубит жадность и халатность командиров, которым в свою очередь со временем воздастся по заслугам. Но это будет потом. А сейчас вагоны с бойцами Красной Армии держали путь в подмосковный Подольск, чтобы формировать 544-й пехотный полк, в составе 138-й дивизии.

Эшелон за эшелоном загруженные бойцами Красной армии вагоны прибывали на станцию Подольска. Отсюда всех в пешем порядке уводили в сторону города Вязьмы. Дальше уже поезда не шли, отправлялись только назад в тыл страны за новыми партиями новобранцев.

544-й полк дошел до Наро-Фоминска и расквартировался на окраине в близлежащих деревнях. Отделение Касыма поселилось в доме у пожилой женщины, которая проживала со своим престарелым отцом и дочерью.

После учебного лагеря и изнурительного перехода жизнь в этом доме казалась раем. В избе спать всем отделением отказались, кроме ефрейтора Мусаева, который хотел воспользоваться своим командирским положением. В сарае на сеновале спалось намного лучше, чем в доме. Тем более, если кто-то начинал храпеть, можно было уйти и лечь подальше.

– Эх, сейчас бы самогончику, – стукнув ладошками, заговорил Миша Чернов, – и к дочке хозяйки можно подбиться.

– А что, по трезвяку слабо? – подколол его Николай.

– Да не слабо, но как-то попроще, – ответил ему Миша. – Слова в таком состоянии вылетают из уст, как песня.

– Может, тебе тогда просто спеть попробовать? Может, получится и без самогонки, – вклинился в разговор Касым.

Тут во дворе кто-то закашлял, прервав их разговор. Чернов, взглянув через щель чердака, махнул рукой:

– Да это дед там сидит курит. Больше никого нет. Можете расслабиться.

Не зря насторожились солдаты. Ночью может любой из проверяющих подойти к сараю и подслушать разговоры. Всякое бывает: скажешь что-то не так – с утра сразу в оперчасть и заберут. А там – кому попадешься. Будет какой-нибудь молодой выскочка из мухи слона делать – и шлепнут перед строем за антисоветские высказывания. Этого многие остерегались и старались лишнего о предстоявшей битве не говорить.