Легион выродков - стр. 9
– Не могу их слушать, – пожаловался он собеседнику. – Где они все были, когда только начиналось? Предупреждали? Болтали языками? А теперь вылезли трясти своими дневниками с «доказательствами»? Зачем? Имя себе сделать? Упыри.
Аура власти и властности на секунду дала трещину, и перед сухопарым гостем появился убитый горем человек. Но лишь на секунду. Немолодой мужчина взял себя в руки.
– Так вы говорите, доктор, у нее нет шансов?
– Я говорю, что никто на Земле не может даже приблизительно просчитать, у кого и в каком поколении проявятся эти мутации. Мы слишком долго с удовольствием пользовались услугами ученых, в произвольном порядке меняющих генные коды в потребляемых продуктах. Слишком. Поколениями. И теперь, когда мутации начали проявляться, закономерность вычислить невозможно в принципе. Генные изменения могут возникать где угодно, когда угодно и у кого угодно. Количество передающихся из поколения в поколение модифицированных генов совершенно не изучено. Пути их передачи – тем более. Просто не было необходимости. Комбинаций, в которые они могут складываться, – миллионы. Вероятности растут с каждым днем – человечество не может в одночасье отказаться от большей части продуктов. А где и когда, к примеру, передалась пыльца с модифицированного дерева на, так скажем, «оригинальное», вычислить невозможно.
Он покосился на вазу с фруктами, стоящую на столе. Хозяин кабинета проследил за его взглядом и помрачнел еще больше. Он был полностью уверен, что на его столе всегда только «чистые» продукты.
– А другие миры? – без особой надежды, понимая, что вопрос выглядит беспомощно, спросил он. – Мы ведь давным-давно вышли в Галактику. Может быть, там найдется какое-либо лекарство?
Врач вздохнул.
– Увы, – негромко, но твердо разочаровал он собеседника. – От этого нет лекарства. Нет и быть не может. Это не болезнь в привычном понимании. От нее невозможно вылечить. Нет, даже не так, – он сокрушенно покачал головой. – От нее не нужно лечить. Это болезнь, но болеют ею не люди, ею болеет человечество в целом. Это оно начало меняться.
– И все-таки как с нею бороться? – Едва лишь вопрос коснулся глобальных проблем, в мужчине сразу проявился государственный деятель, которым он и являлся.
– Так же, как с любой другой запущенной болезнью, – врач посмотрел прямо в глаза хозяину кабинета, – исключением и удалением зараженных органов или клеток.
Повисло молчание. Первым не выдержал врач:
– И это неизбежно на мой взгляд. Античная Спарта, сбрасывающая в пропасть неполноценных младенцев, еще покажется нам детским садом. Безобидной и невинной забавой. Но если человечество все же хочет выздороветь…
– Третий, это Первый. Как слышишь меня? Прием! – Уж не знаю, как это удалось конструкторам (каждый раз в начале полета удивляюсь), но голос в наушниках создавал полное ощущение, будто напарник говорит из-за смотрового экрана снаружи. Не рядом сидит и не за тридевять планет, а прямо за лобовым обзорным экраном.
– Здесь Третий, слышу отлично, проверка по остальным. Прием.
Дэ-ка всегда «Третий», это закон и традиция. Сколько бы судов его ни сопровождало. Хоть один, хоть двадцать. Хотя двадцать – это я загнул. Эскорт дэ-ка больше шести не бывает. Как, например, сейчас.
– Второй, норма.
– Пятый, норма.