Легенда об Эльфийской Погибели - стр. 11
– Вам пора, ваше высочество.
– И я даже знаю куда, – процедил он.
Хант пролетел мимо так быстро, что едва не зацепил мой любопытный нос плечом, и мгновенно скрылся в темноте ночных коридоров. Я хотел проследовать за ним, но предчувствие подсказывало, что мою нелепую слежку обязательно обнаружат. Хотел пойти и к принцессе, но голос разума молил оставить ее в покое. В конце концов, я по-прежнему был пьян; увидев в своих дверях еще одного захмелевшего гостя, Ариадна точно разорвала бы его на куски.
Глава 2
Наступил день похорон короля. Они должны были быть такими же помпезными, как и свадьба, и, о удача, для этого имелись и закупаемые в течение полугода украшения, и многочисленные гости. Как бы Минерва ни была занята захватом власти над советом, похоронам отца она лично уделила недюжинное внимание. Проконтролировала все. Традиционно цвет крови был верным спутником смерти; однако, несмотря на это, тело Эвеарда она приказала непременно обернуть в серый бархат. Принцесса не хотела, чтобы прощание затянулось, и потому лишь одному человеку позволила произнести слова, призванные сопроводить душу короля в вечном плавании по реке духов, – и это была Ровена.
Королева не могла сдержать слез и большую часть речи жалобно всхлипывала. Удивительно, но старшая принцесса ничуть не раздражалась по этому поводу; раньше мне казалось, что она не испытывала теплых чувств к той, что пыталась заменить ей мать. В тот миг, возможно, она впервые ощутила нить горя, связавшую сердца членов королевской семьи; ощутила, что общая боль объединяла не хуже, чем гнев или жадность. В тот день она не выглядела как строптивая наследница, отравившая своего короля; она была ребенком, оплакивавшим скоропостижно скончавшегося отца.
Похороны, вопреки ожиданиям, провели на городской площади, чтобы дать греианцам почтить память правителя. Сэр Фалкирк, демонстрируя суть своей натуры, чуть не задавил двоих детей, пытавшихся протиснуться в первые ряды, а после презрительным плевком замочил их одежды. Однако не вся знать отнеслась к народу так пренебрежительно. Лэндон встретил жриц местного храма – тех самых, чье завораживающее пение я слышал на дне осеннего равноденствия, – и, в знак уважения, проводил их в специально отведенную зону. Эвеард испытывал к жрицам глубокое почтение; с тех пор, как Агнесс стала их сестрой, они стали сестрами и ему. Госпожа Беатрис стояла неподалеку от тела короля и любезно давала желающим возложить дары усопшему, не брезгуя, если старый конюх дыхнет хмелем или ребенок протянет запачканные руки к дорогому платью.
Ариадна стояла поодаль от родни и прочей знати. Ее лицо накрывала плотная, почти непроницаемая вуаль, а длинные рукава платья плавно перетекали в перчатки, делая ее еще одной каплей в захлестнувшем город море крови. Однажды она говорила мне, что боится смерти; не ее наступления, а того, что творится вокруг умершего. Ее повергали в ужас все традиции, связанные с мертвым телом; я рассказывал ей, как тела умерших эльфов превращались азаани в цветы и деревья, и она попросила дать обещание, что с ее телом однажды поступят так же.
Хант не посмел приблизиться к невесте. Потупив взгляд, он занял место подле ее старшей сестры, и по лицу его было видно, что за всю ночь ему так и не досталось ни секунды сна. Одежда на нем была та же, что и вчера, но он почтительно прикрыл ее красным плащом.