Легенда о шиповнике - стр. 3
Что брали, нужно было и отдавать.
Женщина знала цену и готовилась ее заплатить. Этим вечером она нарушила закон, когда пробралась на усыпанное пожухлыми листьями кладбище и разрыла одну из могил, чтобы унести необходимое. Голодные волки щелкали зубами и выли за железной оградой, но не смели подступиться: сгустившаяся тьма не имела ничего общего с сумерками.
Эта тьма была иного рода. Она пугала своей жуткой природой, с которой не совладать когтям обычных лесных тварей.
Когда женщина медленными, но уверенными шагами покинула мрачный погост, волки бросились бежать подальше от нее, жалобно воя. Внешне она казалась такой беззащитной: слабой, тонкой и хрупкой, то тягучий страшный туман, облепивший ее, гнал волков прочь, без всякой надежды раздобыть пропитание.
Теперь в одинокой башне творилось древнее колдовство.
Безобидные домашние духи, обитавшие в углах замка, боязливо жались друг к другу, понимая, что скоро произойдет что-то непоправимое. Они не могли вмешиваться: силы были неравны, поэтому им оставалось лишь растерянно поглядывать в сторону очага и бесшумно вздыхать.
В пылающем очаге кипела вода в прокопченном котелке. От нее шел одуряющий запах трав и соцветий. Оставалось добавить два важных ингредиента.
Женщина вытянула руки и поднесла круглый предмет к котелку. Ее глаза блеснули мрачной решимостью: послышался всплеск и котелок гневно забурлил. Женщина извлекла из густых белоснежных волос тонкую иглу, улыбнулась и решительно пронзила палец острием. В кипящую воду нырнули крупные красные капли и исчезли в ее глубине.
От очага шел сильный жар. Бледные женские щеки окрасились нежным розовым румянцем, а ноздри втягивали запах зелья, которое вот-вот обретет полную силу. Оставалось дождаться наступления зари и тогда произнести еще несколько слов, чтобы намертво скрепить заклятие.
Смех и звон кубков в пиршественной зале стихли спустя какое-то время, но женщина терпеливо ждала. Она смотрела в затухающий огонь и в ее воображении где-то там, за каменными стенами, в одной из натопленных спален муж снимал с жены подвенечный наряд, чтобы сделать своей.
Духи радовались и подмигивали друг другу: в Ночь Пылающих Костров будет зачато дитя, которое вернет Блэрхайду его величие. В это верили обитатели замка, и потому свадьбу праздновали пышно, чтобы Боги подарили свое благословение, а гости подносили лучшие дары, на какие только оказались способны.
Женщина в башне тоже приготовила свой особый дар.
Как неистово билось ее сердце накануне, как металась душа, задыхаясь от мучительной ревности, но теперь она успокоилась. Поразительное хладнокровие снизошло на женщину, которая зачерпнула большим изысканным кубком из котелка и снова вдохнула аромат.
Густой, пряный, обжигающе острый, он проник в нос и легкие, оседая во рту сладковатым привкусом.
На рассвете каменные ступени ожили под уверенными шагами. На лице женщины больше не отражались гнев и тоска, лишь только предвкушение и плохо скрытое торжество. Она покинула свою башню, осторожно ступая, чтобы не расплескать драгоценный напиток.
В покоях молодоженов в очаге еще весело металось оранжевое пламя. Солнце несмело поднималось над неровной линией гор, золотя ущелье, замок и скалы. Его лучи пробирались через узкие щели ставней, напоминая о зарождающемся дне.