Легенда о рыжем драконе - стр. 9
Дверь снова скрипнула, и в мыльню заглянула пожилая женщина. Надо бы узнать, как зовут бабулю.
– Тонька, поди сюда, садись на лавку, – сказала она, указывая мне на низкую лавочку.
Я покорно опустилась. Сиденье оказалось таким низким, что мои острые коленки упирались в подбородок.
Бабуля ловко намыливала мои волосы и разбирала их редким гребнем. Кожу снова щипало и я непроизвольно вздрагивала.
– Учись терпеть, деточка, – сказала старушка, – замужем всяко придется. Хорошая жена покорна, тиха и терпелива.
– И скоро ль замуж?
– Да вот как окрепнешь, так и будет сговор. Уж больно Кайл до осени хочет успеть. Оно и понятно, урожай богатый будет, сами не управятся. Ох, бедна девка...
– Не хочу я за Кайла, он же меня, как корову, покупает.
– Ох, нет, девочка. О корове хоть заботятся. А жена существо бесправное. Хорошо б тебе понести не сразу, а вот осенью, на уборку. Глядишь, родить успеешь до посевной.
– А как-бы от свадьбы отказаться? Уж больно помирать не хочется мне.
– Да как же отказаться-то? Всем девкам замуж должно, у нас в деревне даже кривых берут в жены. Да и Кайл откуп большой сулит. Больше вон только в сколе могут посулить.
– А может мне в сколу, а? – ухватилась я за зацепку.
– Да ты чего? Сдурела? Они ж девок грамоте учат, а потом в господские дома в услужение продают, как скот. А там хозяин попользует, да и выставит тяжелую вон. Отец с брюхом на порог не пустит.
– А замужем за Кайлом я не как скот буду? Кто знает, доживу ли до следующей осени.
От этих слов старушка аж замерла и перестала раздирать спутанные волосы. Видимо, о такой альтернативе она не думала.
– Тонька, ты серьезно что ль про сколу-то? Дома-то привычней. Да, может, Кайл умнее теперь будет?
– Не думаю я так. Да и кто меня защитит? Разве что ты? Кому я нужна-то ещё?
– Ох, девочка моя! Воробушек ещё совсем желторотый! А ведь и правда, в городе-то может повезет, за ремесленника какого замуж выйдешь.
– Как бы мне в сколу попасть?
– Завтра все обустроим, сходим к Венечке, он мне должен был. Хоть подскажет может что.
От радости я кинулась обнимать бабулю. Она аж гребень уронила.
– Фу, шебутная! – бабуля махнула на меня рукой и засмеялась. – Смывай пену, да выходи. Платья не забудь развесить, – указала она на грубую верёвку, натянутую вдоль стены и вышла из мыльни.
Как я уснула в тот вечер – я не запомнила. Но утром обнаружила себя все в той же постели, укрытой ветхой тряпицей. Молодой организм легко переносил тяготы жизни простой крестьянской девочки, но вот мой разум бунтовал против всего, что меня окружало. Нищенское существование, бесправное положение и очень мрачные перспективы. И единственный, кто хорошо относился к бедняжке, в чье тело я попала, – пожилая женщина.
Я резко встала с постели, чем разбудила Марту. Сестрица удивленно посмотрела на меня, с трудом разлепив веки.
– Куда в такую рань подскочила? – лениво сказала она, зевая во весь рот.
– Работы много, некогда лежать, – ответила я.
– Тонька, займись едой, – буркнула Ирга, заглянувшая в комнату, – а ты, Марта, иди тоже да посмотри, как надо.
Быстро умывшись, я пришла в уголок, где располагалась грубо сделанная кухня. Понятно, почему здесь часто подгорала пища – очаг представлял собой неровную довольно тонкую каменную плиту, под которой разводился открытый огонь. Равномерно прогреть здесь котелок не представлялось возможным.