Ледяной рыцарь - стр. 12
А в остальном рысарский быт был скучным и кровавым. Они постоянно сражались между собой, захватывая и теряя замки, кольцом обвивающие подножье Горы Ледяной угрозы, хорошо еще, что деревни, кормившие их, относились каждая строго к своему замку, а не рысарю. Сменил один железнобокий другого – селянам все равно, они исправно приносили продукты, лишь бы их дома не трогали. Откажись деревня отдавать часть урожая в ближний замок – конный отряд потопчет нивы, пожжет дома. Так что все жили спокойно – рысари сражались исключительно между собой, крестьяне работали.
В общем, с рысарями все просто и понятно. С устройством мира – тем более. Маша зачитывалась биографиями великих венцесс и веников, предков Калины Горькослезной-младшей. Страницы в книге различались – одни были жухлыми, желтыми, другие более новыми, одни были бумажными, другие пергаментными. Упоминание о проклятии ледяной кости началось с прадедушки венцессы Калины.
– «Горе, горе тебе, рысарский род, слава зверя и крови, огненное сердце вулкана охладело к тебе, извергает он тьму и холод на погибель чистопородным рысарям…» – шепотом прочитала Маша и отвела взгляд от книги к окнам, за которыми синело ночное небо. Теперь она знала, что замок стоит на склоне той самой Горы Ледяной угрозы, повинной в появлении проклятья ледяной кости, от которого стынет в жилах кровь человека, тело становится твердым и хрупким. Кто-то застывает сразу насмерть, превращаясь в ледяную статую, а кто-то годами страдает от ужасного холода, чувствуя, как сначала отказывают ноги и руки, затем перестают слушаться губы, и только глаза еще движутся на заледеневшем лице, туго обтянутом сухой бледной кожей…
Читать дальше про болезнь не хотелось. Маша закрыла книгу и погасила свечу. Она думала о новом мире, где она очутилась, и о том, какой может быть ее миссия. Должна ли она справиться с проклятьем ледяной кости? Или найти того, от кого исходил магический зов? Или узнать о судьбе настоящей венцессы Калины? Или помочь тете добиться титула? А может быть, все сразу?
Служанки, явившиеся поутру, с подсушенными дровами и чашкой теплого бульона, так и нашли Машу – бледную, с кругами под глазами, съежившуюся среди скомканных простынь и одеяла.
– Ты что, детка? – испуганно спросила тетка Дарья и потрогала лоб у девочки. Маша медленно поднесла руку к лицу – лоб был влажный, но холодный. Горло не болело. Слегка покалывало в левом виске, но на такую мелочь не стоило обращать внимания. Маша чувствовала, что она потеряла слишком много времени, валяясь в постели и лечась от таинственной задушихи. Пришла пора действовать.
– Позовите тетю, Рыкосу Гривастую, – слабым от недосыпа голосом произнесла девочка.
– Может, поешь сначала? – предложила Авдуська.
Маша выпрямилась на кровати, откинула с лица спутанные волосы и строго посмотрела на девушку, изо всех сил стараясь вести себя именно так, как, по ее мнению, вела бы себя на ее месте подлинная венцесса Калина.
– Немедленно подите к тете и передайте ей, что я, венцесса Калина Горькослезная, полностью пришла в себя и желаю говорить с ней! – твердо сказала девочка.
– Звезды на Горе, – протянула озадаченно тетка Дарья, не отводя испытующего взгляда от Маши. – Давай, Авдуська, делай, что велено. Ох, чую я, грядут дела поважнее новорожденных Звезд…