Ледяной поход генерала Корнилова - стр. 5
Около 11 часов от станции Каяла подошли три поезда и остановились в 2–3 верстах от Батайска. Из двух эшелонов высадилось не менее 1500 пехоты. И по численности, и по качественному составу это был серьёзный противник, способный вести боевые действия по всем правилам военной науки. Выше отмечалось, что отряд состоял в основном из нижних чинов бывшего 112-го запасного полка и бывшей 39-й дивизии. В рядах отряда находилось и несколько офицеров.
Главные силы прибывшего с эшелонами отряда густыми цепями пошли на селение Батайск, охватывая станцию с юго-запада и соединяясь с восставшими в селении Батайск. Теперь силы красных удвоились, и они готовились к решительной атаке.
Вдруг на вокзале раздался телефонный звонок. Полковник Ширяев взял трубку. На другом конце провода – красные.
– Кто у аппарата? – спросил командир отряда.
– Сдавайтесь! – последовал ультимативный ответ. – Сдавайтесь! Или мы придём и всех перевешаем!
– Приходите… – резко оборвал разговор полковник Ширяев и бросил трубку.
И красные пошли. Они обрушились всей своей пятитысячной массой на позиции добровольцев. Их головной блиндированный поезд при поддержке 500 штыков пехоты медленно двинулся вперёд, стреляя из пулемётов и установленного на нём орудия. Выждав, когда вражеские цепи подошли на расстояние менее версты, морская рота открыла по ним убийственный огонь из пулемётов. Красноармейцы заметались, остановив наступление, и залегли. Их бронепоезд тоже встал и усилил артиллерийскую стрельбу, пытаясь подавить пулемёты белых.
Пули вкруговую били в стены вокзала. Кирпичи, штукатурка и стёкла обильно сыпались на многочисленных раненых, умножая их страдания. Один из снарядов угодил в здание, перебив и переранив несколько человек. «Здесь был ранен капитан 2-го ранга В. Потёмкин, которому картечь выбила правый глаз и застряла в мозгу, – свидетельствует В. С. Эльманович. – Когда бронепоезд подходил, то наши пулеметы открывали ураганный огонь, и он принужден был отступать»[7].
В это время, пользуясь удобным моментом, красные цепи вновь поднялись и бросились вперёд. Снаряды разбивали в щепы вагоны, которыми прикрывались моряки, но они продолжали вести нещадный ружейный и пулемётный огонь. Не доходя до вокзала всего 200 или 300 шагов, упираясь в стену огня, красные цепи вновь встали. Затем, не выдержав накала боя, они в беспорядке откатились версты на две назад. В то же время бронепоезд по-прежнему находился на расстоянии полуверсты от вокзала и продолжал артиллерийским огнём безнаказанно громить позиции ударного дивизиона и морской роты. «Красные обошли нас со всех сторон, – писал А. П. Ваксмут, – и в течение дня их броневик с одной пушкой подходил вплотную и громил нас. Сыпались кирпичи и стекла, и пули бились в стены со всех сторон. Таких атак в течение дня было четыре…»[8] Во второй половине дня и на фронте морской роты и с флангов, где держал оборону ударный батальон, наступление красных захлебнулось.
Хотя все атаки добровольцам удалось отбить, их положение оставалось отчаянным – вражеское кольцо сжалось, патроны на исходе, потери в отряде неуклонно росли. Он оказался заперт на крохотном пятачке вокруг здания вокзала. Добровольцы ожидали новых атак, уповая на обещанную помощь из Ростова. И с каждым часом их надежды таяли… «Но вот, около красного бронепоезда стали рваться снаряды: это стреляли орудия отошедшего к Ростову взвода юнкерской батареи, наблюдатели которого заметили бронепоезд. Несколько разрывов и… прямое попадание в паровоз…