Ледяная Психея - стр. 7
– Рад видеть вас живым, Буран-5. Мы беспокоились о вашей судьбе. Как вы себя чувствуете?
Я попытался улыбнуться, но усталость и стресс превратили это в слабую гримасу. Отпустив глубокий вздох, я ответил:
– Профессор, я чувствую себя как сыр под прессом. Этот рейс запомнится мне надолго.
Мои губы с трудом дрогнули, когда я начал рассказывать о крушении и последующей утечке радиации на корабле. Профессор молча слушал, его брови хмурились в озабоченности, а я видел, что его глаза наполнились состраданием и пониманием. Когда я закончил свой рассказ, он вздохнул глубоко и сказал:
– Это серьезная ситуация, но вы приняли правильное решение, покинув корабль. Пройдемте, вам нужно отдохнуть.
– Почему так долго не было связи?
– Передающая антенна вышла из строя. Мы слышали вас, но не могли отправить ответ. К счастью, Сухов смог наладить аварийный канал, это дало нам несколько секунд эфира.
Сосновский проводил меня в отдельную комнату, где я мог отдохнуть и восстановиться после напряженного дня. Перед уходом он добавил:
– Мы проведем расследование причин аварии и постараемся найти выход из ситуации. Отдохните, а мы позаботимся о вашей «птичке».
Створки дверей, шикнув, закрылись, и я остался один. Жилая комната на станции представляла собой уютное и функциональное пространство, созданное для отдыха и комфорта. Оно было небольшим, но хорошо продуманным, от чего не ощущалось сильно тесным.
Стены были покрыты светло-серым облицовочным материалом, который придавал помещению современный и чистый вид. Мягкое освещение было идеально распределено по всему объему, создавая приятную атмосферу релаксации. Несколько встроенных светодиодных ламп излучали мягкий, но достаточный свет, чтобы можно было читать или заниматься другими делами.
В центре комнаты находилась удобная кровать с мягким матрасом и качественным постельным бельем. Прилегающая к ней тумбочка с ящиками предлагала удобное место для хранения личных вещей. Напротив стоял небольшой комод с зеркалом.
В углу комнаты находился компактный рабочий стол с удобным стулом, предоставлявшим пространство для работы и досуга. На столе располагался терминал для связи с центральным компьютером станции. Рядом с ним покоился старенький органайзер для хранения канцелярских принадлежностей.
Окно в комнате было небольшим, но достаточным для проникновения света извне. Правда, смотреть в него мне совсем не хотелось. Пейзаж за окном был настолько тоскливым, что у меня сразу появилось желание отгородиться от него занавеской. В этот момент я проникся сочувствием к экипажу Авроры.
Весь этот ледяной ад здесь, на проклятой планете… И все, что тебя от него отделяет – это несколько сантиметров полиматериалов. Каково это – быть постоянно запертым в металлической клетушке, где каждый день сливается с предыдущим и каждый звук, каждый шаг, каждый вздох отдается равнодушным эхом?
В подобных местах, в сотнях световых лет от ближайшей человеческой колонии, мы тонем в собственных бесплодных мыслях. Мы исследуем планетарные явления, геологию безжизненных камней, мы дробим атомы знаний и рассекаем их на миллионы безмолвных частичек. Но к чему все это? Что мы ищем в этих затерянных галактических просторах?
Мы почти лишены солнечных лучей, которые бодрят и пробуждают жизнь. Здесь нет зеленых полей, нет свежего воздуха, нет шума городских улиц. Вместо этого мы смотрим на электронные экраны, на числа и графики, на бесконечные потоки данных, которые лишь напоминают нам о нашей оторванности от мира.