Ледяная принцесса. Цена власти - стр. 57

Их заметили. Маг, узнав Ленайру, чуть поклонился и продолжил свое дело. Из-за поворота вышел небольшой тучный человек в темной мантии, вытер лоб от пота, равнодушно скользнул взглядом по всем и развернул свиток.

– Арчибальд Розн, его императорское величество всемилостивейше повелел заменить арест изгнанием за пределы столицы с запретом появляться здесь в течение двадцати лет. Ваше имущество конфисковывается в пользу казны. Вам позволено забрать только то, что уместится в одну телегу… – Тут чиновник оглядел нехитрый скарб, сделал шаг с явным намерением покопаться, но обратил внимание на зрителей. Нахмурился, но при них ничего делать не рискнул, закончил чтение: – Покинуть город повелевается до захода солнца, в противном случае вы будете подвергнуты аресту и тюремному заключению.

Он снова протер лоб платком, непонятно как оказавшимся у него в руке, и убрал его в карман. Видно, жарко в мантии летом, но, похоже, она была частью формы, которую положено носить на задании.

После этого происшествия запал Ленайры пропал. Она долго провожала взглядом телегу, после чего возобновила экскурсию, словно ничего не случилось, хотя хорошо ее знающие могли заметить напряжение.

– Что случилось? – спросил Лешка, когда сумел ненадолго остаться с ней наедине.

– Я его знаю.

– Этого Арчибальда… как там его…

– Розн. Арчибальд Розн. Встречалась несколько раз на приеме во дворце, и меня представляли ему на мое совершеннолетие на балу во дворце. Министр… теперь уже бывший… транспорта и дорог…

– И что?

– Я слышала о нем только хорошее. Один из немногих, про кого можно сказать, что он не берет взяток. Но он – креатура одного из тех, кого убирали при чистке…

– Думаешь, он не виноват?

Ленайра глянула на приятеля, отвернулась.

– Не знаю. Лес рубят – щепки летят, Леша.

Продолжить им не дали: закончив осмотр памятника первому императору, подъехали остальные. Ленайра взяла себя в руки. Лешку порой поражало это умение подруги вести себя как ни в чем не бывало в любой ситуации. Даже когда он знал, что ей очень плохо, понимал, что не смог бы понять этого по поведению или внешнему виду. Вот и сейчас, собравшись, она провела всю экскурсию так, что заставила всех забыть неприятное происшествие, свидетелями которого они все стали.

О том, что Ленайра не забыла о произошедшем, Лешка понял уже в особняке, куда они вернулись с прогулки. Заметив, как девушка что-то быстро пишет за стойкой секретера, он замер невдалеке и пронаблюдал, как она расписывается, после чего скатывает пергамент в трубочку и запечатывает сургучом. Прижимает печать. Когда она двинулась к выходу, не заметить Лешку не смогла: вздрогнула, едва не выронив письмо.

Лешка кивнул на свиток у нее в руке.

– Пергамент, не бумага, печать сургучная, не чернильная. Если я правильно помню правила этикета, которые вдалбливали нам учителя, нанятые твоим дедом, то это официальное письмо.

Ленайра вздохнула.

– Напугал же. Да. Написала Дерчу.

– Официальное письмо? В обход деда? Ну-ну. Ты же не веришь в вину этого Арчибальда, так?

Ленайра отвернулась. Вздохнула.

– Я не слышала про него ничего плохого. Точнее, слышала, но от тех, в чьих устах ругань воспринимается как похвала.

– Чувствуешь себя виноватой?

– И в кого ты такой умный, – снова вздохнула Ленайра. – Ведь лес рубят – щепки летят… не так ли? Как-то противно от такой логики.