Размер шрифта
-
+
Ледоход - стр. 10
Да нет. Ты первый из людей —
Последний Иоанн Креститель.
Рабочей выгнутой рукой
Ты сцепишь кружку, как клещами.
Ты зажигаешь над рекой
Огни, чтоб путь нам освещали.
О бакенщик, скажи мне путь!
Предтеча – тот, кто рядом с нами.
Давай – за тех, кому уснуть
В ночи под царскими снегами.
И выпил он, и мне сказал:
– Согрелась?.. – и рукав понюхал.
А за спиною мерз вокзал.
И молоток отбойный ухал.
И в ватнике он предо мной
Поднялся – так взмывают свечи,
Шатаясь, – маленький, хмельной,
Последний Иоанн Предтеча.
И выдохнул:
– Родится такой человек, вроде Христа…
И все перевернет…
А дотоле – плачь, народ.
Нет на нас ни кнута, ни креста.
Все распоганили, а теперь – возвести
Заново?..
Это поищи дураков…
Дело сделано – и прощай-прости.
И – аминь во веки веков.
«АНТИФОН…»
АНТИФОН:
«Изыдет дух его и возвратится в землю свою…»
Я метнулась в сторону.
Синяя моя риза,
Вышитая золотыми павлинами, – полетела!
Свечи задела! Стало видно снизу
Прихожанам – мое крепкое тело.
Что есть одежды?
Пелены да ткани…
Страшно мне, страшно!..
Идет ко мне из мрака
Старик – без слов, без мольбы, без покаяний.
А у ног его – то ли волк, то ли собака.
– Это ты тут служишь, девчонка, Литургию?.. —
Задрожало во мне все.
Так дрожат в болезни.
– Я-то думал – будут песнопенья другие.
А ты поешь мне
все старые песни.
– Что тебе спеть?.. —
еле разлепила губы.
– Спой, дура, то,
чему тебя не учили.
Слишком много нежности.
Ты попробуй – грубо.
Жестокостью
многие беды лечили.
– Многие беды?.. —
я, хрипло, еле слышно…
Свечи ходуном ходили во мраке.
Усмехнулся:
– Я – надзиратель твой всевышний.
Ты была у меня
под номером
в пятом бараке.
И внезапно старик сжимает до хруста руки
перед образом,
а собака садится и, подняв голову,
воет, воет прямо в купол!
– Эх, девка дорогая,
упился я отравою.
Очисти мою душу
от совести лукавыя!
Они приходят ночью…
О! с нимбом вокруг лысины —
Глядит;
глядит воочью
Девчонка с мордой лисьею!
Бежала задыхаясь
я в спину
в спину целился
Побег – судьба такая
Не всяк на то осмелился
А нынче бы мне от себя убежать
Берданка отменна – да страшно нажать
Кусок раскаленного пальцем металла
Чтоб мука проклятая враз перестала
Эх девка ты молишься
ну и молись
А жись – не молитва
А жись – это жись
А жись – это ближнего носом в колючую
Проволоку
это орден на случай
А вдруг смена власти
а вдруг что пожиже
Тогда я себя и на троне увижу
А самодержавие – неистребимо
Иконы хоругви народом любимы
Народ зацелует оплечье иконы —
И снова пойдут на Восток эшелоны
И снова на Север
и снова на Запад
И снова коровий теплушечный запах
И снова с винтовкой стою на охране
Вонючий «бычок» «Беломора» в кармане
И белки по елям
и Солнце по насту
Собака моя молода и клыкаста
Ты, низшая каста!..
Запляшешь под дулом!..
Спой песню такую
чтоб совесть уснула
Св. Николай Мирликийский. Икона
Этот человек не приказывал и не унижал.
Он просто Город на ладони
держал.
– Гляди же, девчонка! Живая ладонь,
А я умещу на ней град —
Подъемные краны и храмов огонь,
Дворцы, где пирушки гремят!
Где люстры над сытыми лицами жгут
Пчелиные, злые огни…
И рек ледяных замороженный жгут,
Где спят ледоколы – одни…
Ладонь человечья – такая земля!
Гляди!.. Это страшный овраг,
Где санки на гибель летели, пыля,
Под визги мохнатых собак!
А это – Кремли, маков цвет, терема,
Узоры, чесночный зубец
Кирпичной стены!.. А поодаль – тюрьма,
А ближе – пустырь, как рубец.
Я в этих подъездах познал и ножи,
Страница 10