Леди полуночи - стр. 38
Торн прекрасно это знал.
– Грамерси действительно могут оказаться моими родственниками, – продолжила Кейт. – Мне хочется, чтобы они узнали меня получше и полюбили такую, какая я на самом деле. Я не из тех, кто выходит замуж ради выгоды. Пока мы будем лгать, пусть и по мелочам, я буду чувствовать себя отвратительно.
Торн нахмурился: она что, хочет, чтобы он вел себя как пылкий влюбленный? Он запретил себе такое поведение с ней и не знал, как изменить ситуацию.
Торн уже открыл было рот, чтобы ответить, но тут из-за стены снова донесся вопль:
– Товьсь!
А потом отсчет – три, два…
Катапульта опять выстрелила. На этот раз, после нескольких секунд тишины, Торн услышал отдаленный всплеск воды.
– Уже лучше! – вслед за этим раздался голос сэра Льюиса. – Усилие достаточное, а вот направление не рассчитали. Мне нужно отладить механизм.
Торн заговорил, когда голоса стрелков умолкли.
– Давайте решим, о чем станем рассказывать.
– Во-первых, какие у нас планы после свадьбы. Предположительно, вы собираетесь отправиться в Америку.
– Я действительно собираюсь в Америку. Так что, предположительно, вы едете со мной.
– Мы поедем в Нью-Йорк? В Бостон?
– В Филадельфию, но только чтобы собрать припасы. У меня есть план – получить участок земли в Индиане.
– В Индиане? – Она поморщилась. – «Индиана» звучит как-то… примитивно.
Из того места, где они стояли, в просветах между развалинами Торн мог видеть сверкающую аквамариновую поверхность бухты и ширь пролива за ней. Судя по всему, перспектива открытых пространств не так привлекала Кейт, как его. Он уже давно запланировал получить собственный надел и прикипел к этой идее настолько, что временами представлял, как копается в земле и комья рассыпаются у него в руках. Это будет богатая земля, пригодная и для пахоты, и для охоты, и для строительства. Она даст ему истинную свободу и возможность самому строить жизнь.
– А где мы будем жить? – продолжила выстраивать легенду Кейт.
– Я построю дом.
– А что будет с моей музыкой? Я не смогу ее бросить: это все знают, – так что придется придумать что-нибудь правдоподобное.
– Я так понимаю, пианино у вас есть. – Он пока не представлял, каким образом инструмент можно перевезти в глубь лесов, но транспортировка – дело десятое.
– А ученики?
Торн нетерпеливо отмахнулся:
– Появятся дети, в конце концов.
– Я преподавала дочерям герцогов и лордов, а теперь что, буду учить соседских?
– Нет, я имел в виду наших – наших детей.
Ее брови полезли на лоб, и прошло довольно много времени, прежде чем она обрела дар речи.
Он не стал извиняться за намек.
– Теперь поговорим обо мне. Все знают, что я ни одной женщине не сделал бы предложение, если бы частью договора не была постель.
Щеки у нее стали пунцовыми, а Торну вдруг предстала живая, яркая картина, как они лежат вдвоем в свежесрубленной хижине, на набитом соломой матрасе, укрытые стеганым покрывалом. Он зарывается в ее нежное тело, не обращая внимания на холод и вой волков. От аромата ее волос его тянет в сон.
Картина воспринималась как райское видение, и, стало быть, все это недостижимо. К тому же, как ему представлялось, ее не привлекают подобные романтические ситуации.
– А как же любовь?
Торн удивился.
– А что любовь?
– Вы хотите сказать, что любите меня? Иначе как воспринимать разговоры о детях, которые у нас появятся? Как поверить, что вы способны играть и смеяться вместе с ними, открыть для них эту каменную пещеру, которую вы называете своим сердцем?