Лед, пламя и волшебство Нового года - стр. 21
– Ты моя, Анна. Прими это. Либо по собственной воле, либо… – я не заканчиваю фразу, позволяя тебе додумать её самой.
Твоя магия – это то, что мне нужно. Но, возможно, ты сама… чуть больше, чем просто средство достижения цели.
Анна снова и снова пыталась вырваться из ледяных оков моего замка. Её движения всё более резкие, дыхание сбивчивое, но в глазах горит неугасимое пламя упрямства. Попытка за попыткой терпит неудачу, однако она не останавливается. Наоборот, каждый провал только разжигает её решимость. Со стороны её потуги кажутся почти смешными. Забавно наблюдать, как она раз за разом упирается в стену, которой не сможет пробить. Замок слишком умён. Он не позволяет ей уйти, и я тоже.
Но вот почему-то смех вязнет на языке. В груди вместо привычного ледяного спокойствия начинает нарастать что-то гнетущее. Неприятное. Гадкое.
Замок… он играет с ней. Я вижу это: её бледное лицо, тонкие пальцы, сжимающие рукоятку двери, которая даже не двигается. Она выдохлась, а он питает её отчаяние. Почему ты просто не сдашься, Анна? Зачем сопротивляться тому, что неизбежно? Эта мысль – как безмолвная мольба, которую она, к счастью, никогда не услышит. Но я не могу избавиться от неё, от этого странного ощущения вины. Разве мне не должно быть всё равно?
Новый рывок, новая попытка. Замок пресекает её движение с почти жестокой игривостью. Ледяное стекло зала покрылось инеем от её бессильного крика. Всё, хватит. Ещё немного, и она упадёт. Я не могу позволить ей потерять сознание.
– У тебя не так много времени, Анна, – голос мой звучит тише, но серьёзнее. Я ненавижу, как в нём проскальзывает что-то… человеческое. – Замок питается твоими эмоциями. Пока у тебя ещё есть сила, подумай, что для тебя важнее – свобода… или нечто большее.
Её лицо мгновенно искажается. Гнев, оскорблённость, уязвлённость – всё смешивается в её глазах. Она открывает рот, чтобы что-то сказать, вероятно, грубое, но я не жду. Разворачиваюсь и ухожу. Оставаться здесь дольше я просто не могу. Замок, словно чувствуя мою внутреннюю слабость, начинает подпитывать её сопротивление. Это опасно для нас обоих.
Я оказываюсь в одной из дальних частей дворца. Здесь нет окон. Только высокие, безликие стены, гладкие и холодные. Кажется, даже они наблюдают за мной, осуждая. Тишина душит, и я позволяю своим эмоциям вырваться наружу. Холодная стена принимает мой удар, покрываясь паутиной трещин. Но через секунду всё исчезает, будто моя ярость была лишь пустышкой. Замок не позволяет разрушить себя – как и Анне не позволит разрушить свою волю.
Моя сила кажется бессмысленной. Мои эмоции – враг. Нужно взять себя в руки. Я должен получить от Анны её любовь. Должен. Никаких "если", никаких "но". Иначе всё, что я построил, всё, ради чего я жил, рухнет.
Но Анна, разумеется, снова предпринимает попытку уйти. Её упрямство – это что-то за гранью разумного. Она игнорирует мои слова, мои предупреждения, сам факт своей беспомощности. Вернувшись в зал, я говорю ей об условии, напоминая ей о серьёзности происходящего. Но её щит уже вновь стоит. Она отгораживается от меня своим упрямством, своей ненавистью. Её сила поражает. И всё же я знаю, что она сломается. Должна сломаться. Так почему же каждый раз я чувствую этот странный укол сожаления?