Лебединая песня. Любовь покоится в крови (сборник) - стр. 32

Элизабет пошла прочь, теперь уже нисколько не жалея, что не удалось встретиться и поболтать со своими старыми приятельницами. Не очень-то и хотелось. Она зашла по пути в телефонную будку позвонить нескольким знакомым, говорила, пока не кончились монеты, а потом двинулась в сторону университетской библиотеки. Захотелось взглянуть на новую книгу по отпечаткам пальцев автора из Германии. И после этого, что было уже неизбежно, пошла в кино.

Посмотрела два фильма. Один документальный, дико скучный, что-то о тех, кто «живет на земле», выращивает пшеницу, овощи и так далее. Второй художественный, про шпионов времен войны. Очень невнятный. Почти до самого конца она не могла разобраться, кто на какой стороне.

Кинотеатр Элизабет покинула в состоянии черной тоски. Задержалась, чтобы посоветовать пожилому джентльмену, собравшемуся купить билет, не тратить время и деньги.

Затем последовали долгие и нудные поиски виргинских сигарет. Наконец, получив заветную пачку, Элизабет, усталая, замерзшая и раздосадованная, в половине пятого вернулась в отель. В баре за накрытыми белыми скатертями столами сидели люди, в небольшом количестве, и вкушали чай. Среди них она заметила Джоан Дэвис и Карла Вольцогена.

Увидев Элизабет, они пригласили ее попить с ними чаю. Она отказалась. Сказала, что очень устала и хочет пойти полежать.

Карл Вольцоген встал.

– Пожалуйста, миссис Лангли, посидите с нами. – Он повернулся к Джоан: – Я как-то сказал ее будущему мужу, что она была бы великолепным Октавианом для вашей маршальши.

Элизабет хотя и повеселела, но все же не была склонна оставаться.

– В другой раз обязательно. А сейчас мне надо переодеться, а кроме того, тут придется долго ждать, пока обслужат.

Карл грустно кивнул:

– Ganz wahr[10]. Но я потороплю официанта. Скажу, что вы приятельница человека, который встречался в Байройте с самим Вагнером, и он все сделает быстро. Вот увидите.

– Сомневаюсь, что официант знает, кто такой Вагнер, – заметила Джоан.

– Не знает, кто такой Вагнер? – ошеломленно воскликнул Карл. – Это невероятно… – Он замолк, чтобы переварить такое жуткое откровение. – Эх, вы, англичане! Недаром ваш поэт Арнолд[11] назвал вас обывателями. А чего стоит номер, где я остановился.

– Карлу не нравится его номер, – пояснила Джоан.

– Ach, ja[12], – мрачно подтвердил Карл. – Там всюду кружева и эти… как вы их называете? Такие зеленые цветы в больших глазированных горшках.

– Фикусы?

– Ja, gewiss[13]. Но ничего не поделаешь, приходиться мириться.

– Ну как, продвинулось ли расследование смерти Шортхауса? – спросила Элизабет.

– А что может еще продвинуться? – удивился Карл. – Он мертв. И это большая для всех нас Божья милость. Будем надеяться, что убийца останется неизвестным.

– Ну, вы зря так, полиция старается, – промолвила Джоан. – Впрочем, Элизабет, скорее от вас мы должны узнать о ходе расследования. Вы же общаетесь с профессором Феном. Я слышала, что Эдвин покончил с собой.

Элизабет отрицательно покачала головой:

– В детективных анналах описаны случаи, когда самоубийцы так обставляли свой уход из жизни, чтобы он выглядел как убийство. Но в случае Эдвина Шортхауса такое маловероятно.

– А у вас самой есть какие-то версии? – спросила Джоан. – Как у эксперта.

– У меня не только версия, – неожиданно вырвалось у Элизабет. – Мне кажется, я знаю, кто это сделал.