Лебединая Дорога (сборник) - стр. 78
Потом он пошёл туда, где молча, не отвечая на расспросы, стоял тот другой – в оковах…
– Большую удачу ты нам принёс! – сказал ему Виглафссон. – Чем тебя наградить?
Раб ответил:
– Ты можешь наградить меня, а можешь велеть бросить в море, потому что в работники я мало гожусь. Это дело твоё!
– Клянусь деревянной рыбой! – сказал Хельги. – По твоим речам в тебе не заподозришь трэля! И ты говоришь на нашем языке точно настоящий халейг. Как твоё имя?
Человека бил жестокий озноб. А на лбу, между прядями грязных волос, виднелось клеймо. Багровый крест, глубоко вдавленный в кожу…
Человек хрипло проговорил:
– Сперва сними с меня цепь!
Воины заворчали от такой наглости, но Хельги кивнул, и это было исполнено. Тогда раб сказал:
– Я ведь не всегда носил знаки, которые ты видишь на мне. Я был викингом и хёвдингом не хуже тебя самого! У меня был добрый корабль, и родился я, точно, в Халогаланде. Но удача меня оставила, и я потерял и корабль, и людей, и даже правую руку. И меня по-разному называли, но своего имени я ещё не позабыл. Мать звала меня Торгейром сыном Гудмунда херсира Счастливого. А ты кто?
Какое-то мгновение Хельги молчал. Потом не торопясь ответил:
– А я тот мальчишка, с которым ты дрался, когда наши с тобой отцы ездили в гости друг к другу. Или ты, Торгейр, уже не помнишь, как приезжал к нам в Сэхейм?..
5
– Раб и сын раба! Не тебе поднимать руку на сыновей викингов – твоё место в хлеву!
За спиной Видги, потрясенный внезапным несчастьем, стоял Скегги. А в лицо внуку Ворона, подбоченившись, улыбался вольноотпущенник из Торсхова – рослый парень по прозвищу Грис. Когда этот Грис пришёл с бывшего Рунольвова двора и сказал, что хочет пойти на кораблях, Халльгрим ещё посмотрел на его сильные руки и решил, что лишним он не окажется. Грис был старше Видги и выше ростом. И он был уверен, что Видга не отважится с ним сцепиться.
Да ещё из-за пустяка!
Грис вертел на пальце серебряную цепочку с подвеской в виде молота Тора. Единственное сокровище, которое Скегги унаследовал от отца. Грис подкараулил заморыша в дальнем конце островка и ограбил. Видга подоспел быстро, но вовремя вмешаться не успел.
Грис сказал ему:
– Ты-то не будешь мне указывать, где моё место. Вытри нос этому слабосилку и убирайся отсюда!
Его прозвище значило – Поросёнок. И настоящее имя Гриса знали немногие, ибо люди находили, что кличка была ему очень к лицу. Хотя более всего он походил на молодого голодного пса.
А с трёх сторон молчаливо стояли песчаные дюны. С четвёртой тихо плескалось вечернее море. Там тоже никого не было, только чайки, садившиеся на мокрые лысины валунов. Лагерь и корабли остались на другой стороне островка, и никто не услышит, даже если закричать.
Скегги молчал и только беспомощно трогал ссадину на щеке, полученную в неравной борьбе.
– Ты отдашь Скегги то, что ты у него отнял, – сказал Видга сквозь зубы. – И лучше тебе будет, если ты сделаешь это добром!
Грис засмеялся.
– А ты мне не указ. Твоя мать никогда не была выкуплена! И твой отец что-то не вводит тебя в род… если он тебе отец!
Не зря жил Грис в Рунольвовом дворе. Скегги тихо охнул. Халльгрим хёвдинг ещё перед отплытием поклялся повесить любого, кто нарушит мир во время похода.
Видга какое-то время стоял молча.
– За такое следует платить, Поросёнок, – очень спокойно сказал он наконец. – И не серебром. И не хочется мне, чтобы, когда мы расстанемся, кто-либо из нас счел, что я заплатил недостаточно.