Лазурный мир - стр. 12
Уолл Брюс, старый разбойник, охромевший после падения с реи сигнальной башни Транка, выразительно поднял палец: «Не забывайте наставление Кардинала из Аналектов: „Желающих принять предлагаемый дар всегда более чем достаточно“».
В таверну зашли Семм Войдервег и Зандер Рохан. Они уселись рядом с Иксоном Мирексом: три самых влиятельных человека на плоту. Обменявшись приветствиями с Войдервегом и Роханом, Мирекс вернулся к Уоллу Брюсу: «Не цитируй мне Аналекты. Я могу ответить другим наставлением: „Самый смехотворный глупец – тот, кто не понимает, что живет хорошо!“»
«А это ты помнишь? „Начиная драку с руками в карманах, ты кончишь тем, что руки у тебя останутся теплыми, а из носа пойдет кровь!“» – отозвался Брюс.
Иксон Мирекс выпятил подбородок: «Я не намерен цитировать наставления весь вечер, Уолл Брюс».
«Значит, ты его не переспорил», – заметил Ирвин Бельрод.
«А я ни с кем и не спорил, никоим образом! – весомо заявил Мирекс. – Суть дела слишком очевидна: благополучие Транка и других плотов зависит от благоволения Царя-Крагена. По такому фундаментальному вопросу просто не может быть двух точек зрения!»
«Нет уж, извини! – возразил молодой лихоимец. – Твоя позиция не выдерживает критики! Все мы желаем дальнейшего благополучия и процветания. Но мы по-разному определяем, в чем заключается благополучие».
Иксон Мирекс воззрел на юнца свысока: «Благополучие Транка несложно определить. Все, что нам требуется – достаточное количество пищи и уважение к традициям, учрежденным мудрецами в прошлом».
Глядя в пространство, Семм Войдервег произнес, размеренно и назидательно: «Сегодня вечером совершены чрезвычайно предосудительные поступки – человеком, которому следовало бы это понимать. Для меня просто непостижимо умонастроение, позволившее ему так дерзко взять на себя решение, от которого зависит благополучие всего плота».
Наконец Скляр Хаст был достаточно уязвлен. Он презрительно усмехнулся: «Твое умонастроение более чем постижимо. Если бы не Царь-Краген, тебе пришлось бы работать – так же, как любому другому. Но ты добываешь пропитание болтовней и шарлатанством, а поэтому противишься любым, мельчайшим переменам, даже если существующее положение вещей причиняет разорение обитателям плота и заставляет их унижаться».
«Разорение? У нас всего более чем достаточно! Заставляет унижаться? Ты смеешь так говорить обо мне, об арбитре Мирексе или о мастере-наперсточнике Рохане? Уверяю тебя, эти люди никоим образом не унижаются и, насколько мне известно, твои дерзкие намеки возмущают их не меньше меня!»
Хаст ухмыльнулся: «Есть наставление, вполне применимое в данном случае: „Если сапоги тебе подходят, носи их!“»
Зандер Рохан вспылил: «Довольно, в конце-то концов! Скляр Хаст, ты позоришь свою касту и свою профессию! Никак не могу изменить обстоятельства твоего рождения, но, к счастью, я – мастер, глава гильдии. Уверяю тебя, твоя карьера наперсточника закончена!»
«Еще чего! – фыркнул Хаст. – На каком основании?»
«На основании твоего позорного, развращенного поведения! – взревел Рохан. – Как тебе известно, в уставе есть соответствующий пункт!»
Скляр Хаст смерил Зандера Рохана долгим, задумчивым взглядом. Вздохнув, он решился: «Устав предусматривает также, что человек остается главой гильдии, пока его профессиональные качества не начинают уступать качествам других. Я заявляю, что ты не имеешь права обо мне судить и не заслуживаешь называться главой гильдии!»