Лаврентий Берия и Сталин - стр. 18
Слабость партийной и комсомольской организации, отсутствие политического чутья у руководящей верхушки, отрыв их от всей остальной массы крестьянства и резкое пренебрежительное отношение к ним явились важнейшими причинами той ненависти, которую стали питать крестьяне к компартии вообще.
«Коммунисты – как волки для нас», – говорили повстанцы в своих речах…
Часть партийцев, чтобы избежать побоев и сохранить свою жизнь, примкнула к повстанцам, даже возглавила их небольшие отряды, другая, оставшаяся более или менее верной партии, подверглась гонениям и арестам среди повстанцев».
Начальник Грузинского ГПУ специально отметил, что «ещё в конце 1927 года нами было сигнализировано нарастание массового движения в Аджаристане, выявившегося тогда в сильном переселенческом настроении, грозившем перейти в вооружённое выступление». Имелось в виду намерение многих аджарцев переселиться в Турцию.
Берия особенно остановился на роли мусульманского духовенства в организации восстания: «Сельское население Аджаристана обслуживается 150 мечетями и двумя сотнями мулл. Таким образом, на каждые 300 крестьян аджарцев приходится один мулла, на каждые 400 – одна мечеть. Материальное положение муллы – выше середняцкого крестьянского хозяйства. В большинстве случаев аджарские муллы могут быть причислены по своему экономическому положению к кулакам… Исключительно духовной деятельностью занимается лишь меньшая половина мулл. Остальные же располагают, кроме того, собственным хозяйством или состоят на советской службе (преподают в советских школах). Средний годовой заработок муллы от мечети 400–500 рублей… Этот заработок уже значительно превосходит среднюю доходность аджарского крестьянского хозяйства… Крестьяне оказывают муллам так называемую «трудовую помощь»… Духовная карьера зачастую привлекает молодое крестьянство, и теперь мы имеем целый ряд групп общей численностью до 100 человек, которые проходят спецкурс в особого рода семинариях и готовятся стать муллами… Аджарский мулла занимает острую антисоветскую позицию не только по мотивам религиозного порядка, но также потому, что хозяйство его – кулацкое хозяйство.
Аджарское духовенство сохранило свои права почти в полной неприкосновенности и после советизации. Бывший председатель СНК Химшиашвили организовал духовенство, объединив его в лице муфтиата, и предоставил этому духовенству также льготы и привилегии, которыми оно в Аджаристане никогда не пользовалось».
Берия указал и на связь повстанцев с аджарской эмиграцией: «Химшинский уезд являет собою сферу влияния беков из фамилии Химшиевых. Советизация Аджаристана заставила Химшиевых бежать в Турцию и расселиться в пограничной полосе (Ардаган, Поцхов).
В Турции Химшиевы чувствовали как бы гостями и продолжали себя считать хозяевами Верхней Аджарии.
Аджарские крестьяне не порывали связи с беками, общаясь с ними во время летних кочёвок. Это позволяло бекам влиять на аджарских крестьян в отрицательную сторону. Всякий провалы советской власти беки раздували, внедряя в сознание аджарца недовольство соввластью и предвещая близкий её конец. Постоянное общение с политическими эмигрантами Грузии, Азербайджана и проч. позволяло бекам осведомляться относительно антисоветских планов кавказской эмиграции, что в свою очередь передавалось аджарскому крестьянину. Точно установлено, что до 1927 года аджарцы Хулинского уезда регулярно платили подать своим бекам-эмигрантам».