Лавочка мадам Фуфур - стр. 32

У меня что-то внутри защемило и оборвалось от этого взгляда. Ракушка глядела с надеждой – мы ведь её друзья, мы любим её, мы никогда её не бросим. Со страхом: вдруг опять отнимем её дитя? С недоверием: неужели это мы, её друзья, так с ней поступили? Затравленно: мы сильнее, а она устала, она испугана, она голодная и замёрзшая, отдающая все силы, чтобы укутывать своего малыша теплом и светом. С ненавистью: мы отобрали её ребёнка. Неважно, что за иллюзорная тень в нём таится, что за фантомное зерно в нём спрятано – мы разлучили её с её драконёнком.

И снова – с огромной, громадной надеждой в карих глазах: ну же… спасите нас… заберите отсюда… отведите домой, к нам домой… накормите, укройте, защитите… вы же сильные… вы же – свои…

Бросившись к ней, прижавшись к её оранжевому боку, горячему, пыльному, шелушащемуся, я шмыгал, как ребёнок. Веник, кажется, тоже. Маленький дракончик глядел на нас чёрными блестящими смородинками и жался к матери.

А через два часа, добравшись домой, отмыв Ракушку и её дракошу, накормив обоих до отвала, вымазав Кушку лечебной мазью, укрыв и согрев, мы убаюкивали наших драконов. Но Куша никак не засыпала: беспокойно месила лапами свою пожаропрочную плюшевую подстилку, то и дело проверяла, рядом ли её детёныш, то и дело глазела на нас. Веник не выдержал первым: перетащил свой матрас поближе и улёгся рядом. А потом, выключив технику и затемнив окна, к ним забрался и я. И, несмотря на крохотного драконёнка, в котором словно таилось что-то опасное, несмотря на звонок Кати-Жени, несмотря на то, что Веник своей новой работой предавал меня, а я свиданием с Катей почти предавал его – мне уже давно не было так тепло и спокойно. Даже несмотря на то, что я знал: утром, всего через несколько часов, на нас свалится миллион проблем с драконами, с девушками, с работой…

И пусть. Невозможно прожить жизнь ровно. Бывают периоды, дни, недели и месяцы, когда ты упарываешься. Бывают острова относительного затишься. А ещё бывают ночи приключений, после которых ты чувствуешь тепло своих драконов, своих друзей, и знаешь, что счастлив.

***

Кушка уснула, угомонился дракончик. Веник вздыхал и бормотал во сне – я разобрал что-то вроде «или она» или «иляна». Не знаю. Возможно, его, в отличие от меня, терзания не отпускали даже в таком умиротворении. Хотя какие у меня терзания… Вовсе не любовные, а самые банальные: я собираюсь увести девушку лучшего друга.

Всё я вру.

Ничего они не отпускают. Я повозился ещё чуть-чуть и встал. Уснуть больше не светило.

Глава 17

Катя и Иляна

После ночных скачек мы пришли в себя только к следующему вечеру. Ракушка разбудила нас беспокойным писком: требовала еды. Не для себя – для драконыша.

– Как мы его назовём? – спросил я Вениамина, который сонно проворчал что-то о мясных галетах в боковом кармане. – Ве-ень?

– Мм, – пробормотал он и с головой накрылся одеялом.

Очень хотелось растормошить друга и отправить его кормить драконов. Но я поглядел на его нахмуренные даже во сне брови… и подумал, что у него и без того хватает забот.

– Ну-с, Куш, что кушает твой ребёнок?

Мы на цыпочках выползли в кухню – чтобы не будить ни Веника, ни малыша, – а там я открыл холодильник, и Ракушка немножко поруководила моим выбором с помощью прицельного писка. Я почему-то не сразу вспомнил, что понимаю драконий.