Лавандовое поле надежды - стр. 29
Фугасс смерил молодого человека пристальным взглядом, не лишенным жалости.
– Их уже не спасти.
Люк открыл было рот, но не смог вымолвить и слова. Не мог даже пошевелиться. Глаза у него словно остекленели.
– Но ты можешь отомстить за них, – закончил Фугасс.
Колени у Люка подогнулись. Надо скорее выработать план. Надо, черт возьми, раздобыть пистолет!..
Пекарь опередил его размышления.
– Даже не думай, – предостерег он. – Клянусь, я бы предупредил твою семью, если б мог! Увы, у нас было лишь несколько минут. Я лучше сам убью тебя, чем нарушу слово, данное твоему отцу. Да, я понимаю, это трагедия, но такова уж теперь твоя реальность. Твою семью заберут, и ты совершенно бессилен, а сглупишь – погибнешь сам и прихватишь с собой на тот свет меня и, возможно, еще нескольких человек. Послушай… ты не спасешь родных. Но ты за них отомстишь.
Люк не хотел ничего слышать, не хотел ничего принимать. Как можно бездействовать и даже не пытаться спасти тех, кого он любит? А Саба? Неужели они арестуют безвредную старую женщину?
– Зачем они это делают? – сдавленно спросил он.
– Без причины. Твои родные не совершили ничего дурного – кроме того, что они евреи.
– Дайте мне пистолет, а сами уходите.
– Прекрати.
– Я не буду никого вовлекать, – лихорадочно пообещал Люк. – Я должен… моей сестре всего девять, у мамы больное сердце… Ракель влюблена. Сара хочет стать доктором и помогать другим людям. Как вы не понимаете? Бабушке восемьдесят семь!
Он отчаянно хватался за пекаря, по его щекам текли слезы. Люк и не помнил, когда плакал последний раз.
– Послушай, – тихо проговорил Фугасс, – ни ты, ни кто-либо из нас не в силах ничего предотвратить. Твою семью заберут. На стороне СС сила и власть. Если ты сейчас попытаешься дать им отпор, они пошлют новых солдат и обрушат карательные меры на всю деревню. Я слышал, что они творят – такое и в страшном сне не привидится. Они не только расстреляют твою семью у тебя на глазах, но будут развлекаться, убивая женщин и детей самыми гнусными способами. Им плевать.
Люк сжал голову ладонями.
– Вы хотите, чтобы я смотрел, как увозят мою семью, и бездействовал?
– Да, потому что любая твоя попытка вмешаться приведет к тому, что погибнут они, ты сам и многие другие. Это я тебе гарантирую.
Люк покачал головой.
– Пусть меня убивают, мне все равно.
– Но твоему отцу – не все равно. Он хочет, чтобы ты выжил. Обещаю тебе, Люк, – ты отомстишь. Теперь я могу тебе доверять.
Все еще не в силах смириться с происходящим, чувствуя себя в западне, Люк зашагал вслед за Фугассом. Они обошли деревню и оказались позади булочной, а там, поднявшись на чердак маленького домика, вылезли в окошко на крышу. Фугасс показал Люку место, где черепица расшаталась и могла выпасть, если на нее наступить. Несколько растревоженных голубей взмыли ввысь, но Люк был уверен, что никто не обратит внимание на столь привычный звук. Пекарь, приложив палец к губам, поманил молодого человека к себе. Люк подполз к нему и приподнялся на локтях, чтобы заглянуть вниз. Когда он увидел, что происходит на площади, его недавний полдник запросился наружу.
Гитель плакала и цеплялась за Сару, а та обнимала одной рукой ее, а второй – Ракель. Якоб поддерживал Голду, глаза у той были закрыты – она молилась и плакала одновременно. Их подталкивал перед собой не кто иной, как жандарм Лондри. Якоб хотел что-то ему сказать, но жандарм грубо отпихнул его и самодовольно прошелся вдоль цепочки арестованных. А потом из дома выволокли хрупкую бабушку Люка. В отличие от остальных Ида не желала сдаваться без сопротивления; она пронзительно выкрикивала хриплые проклятия и слабыми руками пыталась ударить тех, кто ее тащил. Люк отчетливо слышал каждое слово.