Лавандовая комната - стр. 24

Конечно нет.

Мсье Эгаре вернулся в свою пустую квартиру и стал ждать.

Он чувствовал себя необыкновенно, немыслимо одиноким – как маленькая безымянная лодка без паруса и без весел посреди игривого, насмешливого моря.

Когда ночь ушла, уступив Париж субботнему утру, мсье Эгаре выпрямился, превозмогая боль в спине, снял очки и потер припухшую переносицу. Несколько часов подряд он просидел на коленях над своей крупногабаритной напольной мозаикой, бесшумно вдавливая пазлы один в другой, стараясь не пропустить момент, когда Катрин наконец подаст какие-нибудь признаки жизни. Но на площадке было по-прежнему тихо.

У него все болело: грудь, поясница, шея. Он снял рубашку, пошел в ванную и стоял под ледяным душем, пока не посинел от холода, потом включил горячую воду и стоял, пока не покраснел, как рак. Наконец, обмотав бедра одним из двух своих полотенец, весь в клубах пара, подошел к кухонному окну. Сделал под клокотание чайника на плите несколько отжиманий от пола и приседаний. Потом, сполоснув единственную чашку, налил себе черного кофе.

Лето и в самом деле обрушилось на Париж именно этой ночью.

Воздух – как из паровозной топки.

Может, Катрин сунула ему письмо в почтовый ящик? После его дикой выходки вчера вечером она, наверное, больше вообще не захочет иметь с ним дело.

Босиком, придерживая рукой узел полотенца, Эгаре прошлепал по безлюдной лестнице к почтовым ящикам.

– Ну знаете! Это уже чересч… Ах, это вы?..

Мадам Розалетт, облаченная в домашний халат, высунулась из своей привратницкой. Он почувствовал ее взгляд, скользнувший по его коже, мускулам, полотенцу. «Идиотская ситуация!» – подумал он, отметив при этом, что мадам Розалетт разглядывала его чуть дольше, чем того требуют приличия. И как будто удовлетворенно кивнула?..

Покраснев до корней волос, он помчался наверх.

Добравшись до своей двери, он обнаружил на ней нечто, чего еще пару минут назад не было.

Кто-то оставил ему записку.

Он нетерпеливо развернул листок. Узел полотенца развязался, и оно упало на пол. Но мсье Эгаре, не замечая своей наготы, внезапно открывшейся всем потенциальным взорам на лестничной площадке, читал с возрастающим негодованием:

Дорогой Ж.!

Приходите ко мне сегодня вечером на ужин. Вы должны прочесть письмо, обещайте мне это! Иначе я Вам его не верну. Не сердитесь.

P. S. Захватите с собой тарелку. Вы умеете готовить? Я нет.

Он уже разозлился не на шутку. Но тут с ним произошло нечто чудовищное.

Левый угол рта его вдруг дернулся.

И он… расхохотался.

– «Захватите с собой тарелку! Прочитайте письмо!» – ошеломленно бормотал он сквозь смех. – «У вас никогда нет желания, Эгаре! Обещайте мне! Умри раньше меня! Обещай мне!..»

Обещания… Все женщины жаждут обещаний.

– Я никому больше ничего не буду обещать! Никогда! – крикнул он в приступе внезапной ярости.

Ответом ему была равнодушная тишина лестничной клетки.

Он с треском захлопнул за собой дверь, чувствуя глубокое удовлетворение от этого маленького акта вандализма и от сознания, что сорвал всех с теплых постелей.

Потом опять открыл дверь и немного пристыженно поднял с пола полотенце.

Хрясь! – хлопнула дверь во второй раз.

Ну, сейчас-то они уж точно все сидят вертикально в своих кроватях, как суслики.

Мсье Эгаре быстрыми шагами шел по рю Монтаньяр, и ему казалось, будто дома стоят без фасадов. Как кукольные домики, открытые с одной стороны.