Лав-тур на Бора-Бора - стр. 17
Когда Лена пошла в садик, папа вернулся. Был он не совсем таким, как она представляла, но вскоре она к нему привыкла. Папа хорошо пел, и они часто пели вместе. Леночка в садике всегда была солисткой, и папа Гена ею очень гордился. Только иногда он сильно пил, кричал, плакал, ругался, и мама на него сердилась. Леночке это не нравилось. Раньше у них дома никто не ругался. Мама приходила с работы, забирала Лену из садика, они ужинали, и Лена шла спать. Скучно, тихо. В праздники ходили в гости. Там мама пела, изредка выпивала. Иногда к маме приходили какие-то дяди. Они тоже выпивали, но тихо, без скандалов, много смеялись, а потом Лена шла спать к соседке тете Шуре.
А с папой мама часто ссорилась, а потом он опять уехал. И мама подала на развод. Только когда Лена училась во втором классе, она узнала от матери своей подруги Тани, что папа, оказывается, сидит в тюрьме, а не уехал в командировку. Она долго плакала. А когда мама вернулась домой и узнала, что случилось, то пошла к тете Гале, Таниной маме, на пятый этаж, и очень с ней ругалась. А тетя Шура сказала, что они даже подрались. И Леночке запретили с Таней дружить.
Училась Леночка средне, даже плохо. Зато пела хорошо. На всех концертах выступала. Мама ее хвалила. Но жить они с мамой стали хуже. Мама стала выпивать все чаще, стали к ним приходить гости, разные. Некоторые хорошие и тихие, а другие дрались. И Леночка, когда увидела у мамы синяк в первый раз, расплакалась и очень ее жалела. Но мама только накричала на девочку и поддала ей, чтобы не лезла не в свое дело.
С тех пор у них все пошло вкривь да вкось. Если бы не тетя Шура, которая жалела Лену и часто брала к себе, Леночке было бы и вовсе скверно. А когда закрылся завод, на котором работал почти весь город, жить стало совсем ужасно. Копейки, которые матери платили как безработной, она пропивала. Ленка почти голодала. Ей было уже пятнадцать, и тетя Шура пристроила ее уборщицей в ресторан. В школе Лена появлялась не каждый день, зато у нее появилась сомнительная компания, ребята там были постарше. Ленка научилась пить, курить, а через год потеряла девственность. И даже не помнила с кем. Катилась она все ниже и, наверное, скоро совсем бы спилась и померла под забором, но случилось чудо. Когда Ленка в очередной раз возюкала тряпкой по полу в пустом ночном зале, она запела. Запела в полный голос, а в кухне сидели и выпивали музыканты, один из них услышал ее, вышел в зал, разговорился, и через две недели она уже пела по кабакам с их командой. Коллектив был маленький, мобильный, ездили они на старых ржавых «Жигулях», забив инструменты в багажник. Выступали на свадьбах, в ресторанах, иногда на похоронах, но там уже без Ленки. Платили сдельно. После концерта выпивали. Но главный всегда следил, чтобы не перебарщивали, потому что назавтра опять работать.
Пропела Ленка в коллективе три года, получила аттестат зрелости и задумалась. В маленьком городишке, по которому они ездили чесом, ловить молодому дарованию было нечего. Две улицы, три переулка. Гонораров от их выступлений едва хватало на хлеб с маслом. А Лене хотелось совсем другого. Хотелось богатой, красивой жизни. Поклонников на «Мерседесах», как по телику показывают, норковых шуб, бриллиантов. Стоя перед облезлым зеркалом, висевшим за дверью в их комнатке в общежитии, она часами рассматривала свое отражение. Оно ей нравилось. Ростом бог ее не обидел, фигура тоже удалась, да и личико, спасибо родителям, хоть куда. Вот только куда именно?