Ласточка - стр. 2
Последние слова Трифона Аркадьевича донеслись уже из-за двери. Никита почувствовал, что теперь ему не заснуть. Повозившись на своем жестком ложе, он решительно встал, прикурил папиросу от светильника и, накинув на плечи короткую кожаную тужурку, вышел на улицу. Дождь стих, но по небу все еще ползла грязно-сероватая муть низких облаков.
На огонек папиросы подошел плюгавый мужичок, конюх Василий Кузьмич.
– Не спите? – обратился он к горному технику. – А ноченька-то какая темнущая, страсть! И дождичек. И все такое. Оно, это самое, ежели в определенности некоторым образом взять – год будет урожайным.
Никита невольно усмехнулся.
– Эх, и язык же у тебя, Василь Кузьмич. Где ты такого набрался?
– Как где? – удивился Василий Кузьмич. – Пятнадцать годов ямщину гонял, со всяким народом бывать приходилось. А ведь в прежние времена ежели говорить не умеешь – пропащее дело. Другой пассажир, бывало, рядиться начнет: то, се, и то не подходит, и это не так. А я как заговорю, бывало, махнет рукой, поднимет воротник на уши, и, стало быть, все в определенности, некоторым образом. А то еще…
– Все ясно, – отмахнулся несловоохотливый Никита и, нахлобучив фуражку, пошел темным грязным переулком к берегу Тубы.
«Матвей Ухоздвигов с Имурташкой в тайге!.. Главный инженер американской концессии ведет какие-то дела с врагами советского прииска! Это ясно. Но какова цель? Неужели мистер Клерн решил заняться контрабандой советского золота?»
Никита хмурит густые разлатые брови, задумчивым взглядом скользит по полноводью широкой реки, прислушивается к тихим всплескам. На глади реки мерцают огни фарватерных красных и белых бакенов. Противоположного берега не видно. Чернота. Ночь. И долго еще стоит Никита Корнеев на высоком берегу, размышляя об Имурташке, об Ухоздвигове, о мистере Клерне.
Были ранние годы Советской власти, первые годы ее становления.
Имурташка был проводником у золотопромышленника. Во время революции рабски преданный хозяевам Имурташка спас старшего Ухоздвигова от ареста, а после разгрома колчаковцев Красной армией помог хозяевам бежать с прииска вместе с пятилетним золотым запасом. Где-то в тайге они спрятали золото в слитках.
Позднее Имурташку нашли в Хакасии, в улусе Аимжан. Привезли в Курагину. Но где спрятано ухоздвиговское золото – выведать у него не смогли. Всем, кто спрашивал и допрашивал Имурташку, бывалый ухоздвиговский проводник отвечал: «Не знайт. Имурташка совсем мало знайт. У меня болит голова. В тайге золото… А где? Сам Ухоздвигов знайт». Всем было ясно, что Ухоздвиговы предупредили Имурташку, чтобы он ждал их возвращения. И Имурташка ждал. Он прекрасно знал тайгу на сотни верст в окружности. Во всех разведывательных работах вместе с горным техником Гаврилой Ухоздвиговым бывал Имурташка. И безусловно, он знал кое-какие места золотых россыпей, где можно было начать разработки. Но он молчал. Имурташка лишился памяти и здравого рассудка. Большой Имурташка стал совсем маленьким Имурташкой. Но вот весною позапрошлого года Имурташка вдруг дал свое согласие указать богатую золотую россыпь в какой-то рассохе Жарлыкского хребта. На прииск Благодатный вез в тот раз Имурташку горный техник Никита Корнеев. В тайге, близ американского кордона, Имурташка кинулся в дремучие заросли и скрылся.