Ларик и Великий Храбр - стр. 3

Но пиявка была очень толстая и сонная. Никуда ползти она не хотела. Лежала себе спокойно на полу, как турист на пляже. Георгий Викторович поднял её и протянул Алле Львовне.

– Может, положим её куд-да-нибудь? – раздражительно, как мне показалось, пробурчал он.

Медсестра трясущими руками вынула из шкафчика пустую баночку из-под анализов. Или для анализов. Не знаю, как правильно сказать. Бабушка говорит, что я всё время путаю предлоги. Пиявка попала в заточение, и медсестра закрутила красную крышку.

Когда все вздохнули с облегчением, а Галина Эдуардовна опустила ноги, Алла Львовна произнесла твёрдым голосом:

– Ничего страшного. Пиявки очень полезны. У них почти четыреста зубов (при этих словах я вздрогнул, а Галина Эдуардовна охнула и закатила глаза), а в слюне полезные вещества. Ими даже лечат. Гирудотерапия называется. Так что теперь, мальчик, тебе не страшны никакие болезни.

Но она ошибалась.

Когда мы с бабушкой пришли домой, я взял своего любимого плюшевого мышонка, прижал к груди и лёг у себя на кровать. Отвернулся к стене. Я лежал и вспоминал, как мы с бабушкой, которую срочно вызвали по телефону, идём по школьному двору, а вся школа, прилипнув к окнам, наблюдает за нами. Школа была похожа на огромное многоглазое чудовище. Я шёл с забинтованным пальцем, и больше всего мне хотелось позавывать, как сирена. Но я молчал. Бабушка гладила меня по голове и тяжело вздыхала: «Горе ты моё луковое».

Это её любимая присказка. А ещё она, бывает, вообще непонятно скажет: «Цыплёнок за рубль пять». Это тоже про меня. Я не слишком упитанный. Мне мамочка потом объяснила, что в стародавние времена, когда бабушка была молода (да-а-авно, аж в прошлом веке) в магазинах продавались два цыплёнка – тощий и толстый. Первый стоил один рубль пять копеек, а второй – рубль семьдесят пять. Любой математик вам скажет, что второй дороже. Бабушка всё меня откормить мечтает. Чтобы я был как цыплёнок за рубль семьдесят пять. Может, хочет от меня избавиться. Отведёт в магазин и продаст. А деньги на шляпку потратит. Бабушка шляпки любит.

А я всё не толстею никак. Бабушка сердится и говорит, что это из-за того, что мы с мамой ве…вегетариусы, вот.

– Что с тобой, Ларик? – пять раз спросила меня бабушка, пока я лежал на кровати. Или даже десять. – Ты заболел?

Да, я заболел. Я заболел! Я не пойду завтра в школу! У меня температура!

– У тебя, похоже, температура…– сердито покачала головой бабушка, трогая губами мой лоб. – А хочешь, я тебе сделаю бутерброд с вареньем? С клубничным?

– Не хочу…

– А давай лего пособираем?

– Не хочу… Отстань…

– Ох, Господи. Вот напасть. Точно заболел.

Я знаю, откуда у меня все несчастья. Почему Васька, Петя и Коля Держиборода против меня ополчились. Это всё потому, что мамочка уехала. С ней я ничего не боюсь.

– Как ты поедешь?! Куда ты поедешь! Как не вовремя! – две недели назад кричала бабушка на кухне, когда все думали, что я сплю. Бабушку срочно вызвали с дачи, а дедуля там остался, за хозяйством присматривать.

– У тебя ребёнок в школу только пошёл! Это стресс!

Я не понял, что такое стресс. Наверное, что-то ужасно страшное. Я затаился в кровати и перестал дышать. Но мама очень тихо отвечала, и мне было не слышно. Кажется, она просила о чём-то. А бабушка в ответ: «А вдруг случится что! А вдруг он заболеет! Да перенесите вы свою конференцию, ради бога!»