Лапочка - стр. 33
- Ваша вылазка и есть необычное. Мое сердце не выдержит.
- Чего оно не выдержит? Выставлять через каждые полметра охрану? Тогда предлагаю избавиться от нее, хотя бы на сегодняшний вечер.
- Без охраны никто ни куда не пойдет. Пристегну наручниками к кровати!
- Мамуль, это папа тебя сейчас напугал так? – с сомнением в голосе спросила я, прищурившись глядя на маму.
- Ага, - подозрительно ответила она, и мы вместе расхохотались, прекрасно зная, что папа если и пригрозит пальчиком, то ждать стоит максимум хмурого лица.
- Вот так, Булат, любишь жену, растишь дочерей, а они потом все вместе на шею садятся.
- Не жалуйся, любимый, шея у тебя крепкая.
Мама подошла к отцу и, приподнявшись на носочки, обняла его вместе с Мирошкой и носом уткнулась в шею, как всегда вдыхая любимый аромат. Какие же они у меня классные, настоящие, без поддельных эмоции, искренние, дышащие своей любовью. Я так же хочу…
- Что? – снова заметила пронизывающий взгляд Булата, и у меня было такое ощущение, что он за что-то злиться. Но за что?
- На минутку, - строго сказал он, сложив руки на груди.
Я бросила взгляд на родителей, которые словно и не заметили, в каком тоне Богословский со мной заговорил. Они были увлечены объятиями, я хмыкнула, и задрав подбородок, прошла мимо Булата, при этом постаралась толкнуть его плечом. Да фигушки, попробуй сдвинь такую скалу. Вот уже громила.
- Слушаю тебя внимательно, Булат.
- Если хочешь попасть на вечеринку, надеваешь закрытую футболку и джинсы.
- Вот как! – удивилась я, не понимая с чего вдруг указания. – А может еще и трусы железные? Ну, чтобы наверняка.
- Если понадобится, но ты сделаешь все правильно, иначе останешься дома.
- А какое ты имеешь право мне указывать?
- Пока никакого, но ты сделаешь так, как я сказал.
- Что значит «пока»?
- Подрастешь, узнаешь.
- Твой друг Грек куда приветливее, чем ты! – сердито произнесла я и, развернувшись, собралась вернуться к маме, только крепкая рука не позволила мне уйти, перехватив за локоть и поворачивая к себе.
По инерции, я не удержала равновесие, и всем телом впечаталась в массивную грудь соседа. В нос ударил запах его тела, а перед глазами все поплыло, захотелось словно маленькая кошечка потереться грудью о его грудь, и раствориться в мужчине, позволив ему быть моей опорой.
- При чем здесь Грек? – рассерженно зашипел мне в лицо, и мне показалось, что он ревнует, только может ли человек ревновать, если ты ему безразлична?
- Он себе не позволял так со мной разговаривать, и был очень любезен, пока мы пили чай.
- Пили чай? – кажется еще больше нахмурившись, спросил Богословский и свободной рукой убрал прядки волос мне за ушко.
- Да, а что в этом такого?
- Охрана не имеет права сидеть за столом со своим охраняемым объектом.
- Вот даже как! То есть, я не живой человек, а просто объект? – обиженная на его слова, принялась вырываться из захвата, только он еще крепче прижал меня к себе.
- Не придирайся к словам. Узнаю, что между вами что-то есть, накажу. Обоих.
- И что же ты сделаешь? В угол поставишь? На горох?
- Нет, Лика, Греку будет куда хуже, а вот тебе…
- А вот я пойду собираться, мы с мамой сегодня идем отрываться, и ты мне настроение не испортишь, - высказалась я, понимая, что мне безумно нравится причина, по которой он злится. Это же действительно ревность!