Ланцет и Мейстер. Дело № 1. Ведьмин кот - стр. 36
Он отложил в сторону предмет из странного материала, именуемый «ай-фон». Ясенецкий сбивчиво пытался объяснить, что это устройство вроде записной книжки, но Видо так и не понял, где и как этой штукой писать. Ладно, может, в главном капитуле разберутся…
За «ай-фоном» последовал непривычного вида кошелек, в котором нашлись три разноцветные ассигнации, несколько белых и желтых монеток, а также две карточки из плотного гладкого материала. По словам их хозяина – нечто вроде векселя, по которому можно получить деньги в банке. Что ж, по одежде и так было понятно, что Ясенецкий – человек обеспеченный. Кстати, следует указать в бумагах его дворянское происхождение – ну а кем еще может быть преподаватель в университете, ассистент профессора? Оставалась крохотная возможность, что выслужившимся простолюдином, но Видо ее уверенно отверг. Речь, манеры, внутренняя свобода, которая сквозит в каждом слове и движении!
Вот с возрастом ошибка вышла, Видо ни за что не дал бы ему больше двадцати лет, но даже это теперь имело объяснение – лицо так молодо выглядит, потому что принадлежит человеку умственных занятий. Проще говоря, ухоженному холеному юнцу, ничего тяжелее пера и ложки в жизни не державшему.
– Это что, табакерка? – Еще не открыв плоскую коробочку из золотистого металла, Видо уловил тонкий запах дорогого табака. – Курите?
– Я – нет, – почему-то опять смутился Ясенецкий и торопливо пояснил: – Отто Генрихович курит. И вечно забывает папиросы дома или в машине, а потом нервничает. Еще и курит один-единственный редкий сорт, за которым просто в магазин не сбегаешь… В общем, я привык на всякий случай носить запасные! Ну и вот…
Видо кивнул, закрывая портсигар и откладывая в сторону. Интересно, чего тут можно стесняться? Позаботиться о рассеянном наставнике, который тебе еще и начальник, долг любого разумного человека. Герр Ясенецкий – человек безусловно разумный и почтительный подчиненный. Вполне достойно.
– А это…
Странная металлическая штучка не наводила вообще ни на какие мысли. Единственное, что мог понять Видо, на плоском боку какая-то витиеватая гравировка.
– Это… зажигалка, – отозвался Ясенецкий и как-то неуловимо напрягся. Впрочем, сразу объяснил причину своей тревоги. – Если можно, я хотел бы получить ее обратно. Или хотя бы очень прошу не потерять. Это единственная память… о родителях. Мама подарила ее отцу, там и надпись есть…
– Вы сирота? – Видо покрутил тяжелую безделушку в руках и положил на стол бережнее, чем все остальное. – Господин Фильц, сделайте пометку, что вещь ценная… Родных совсем нет?
Это бы многое объяснило. Умный честолюбивый юноша, вынужденный самостоятельно пробиваться в жизни, прекрасный вариант для Той Стороны!
– Я живу с бабушкой, – с той же подкупающей правдивостью ответил Ясенецкий и добавил так тоскливо, что Видо невольно пробрало сочувствием: – Она с ума сходит, наверное… И Отто Генрихович, и Розочка Моисеевна… И Марина… – Он говорил так устало и отстраненно, что было понятно – уже думал об этом не раз. – Они же никогда не узнают, куда я пропал.
– Мне жаль, – сказал Видо, ничуть не покривив душой, потому что ему и в самом деле было жаль.
Не самого Ясенецкого, а тех, кому его исчезновение причинило боль потери близкого. Впрочем, в некоторых случаях неведение – благо. Хм, а ведь такое ощущение, что бабушку и своего наставника он любит. Как и еще какую-то даму, родственницу, наверное. И девицу, с которой тогда был… Да, явно не одиночка. Странно даже…