Ланцет и Мейстер. Дело № 1. Ведьмин кот - стр. 21
– Не бойся, – тихо сказал Видо. – Господь не лишил тебя света своего. Поплачь, промой глаза слезами… Курт, придержите Фрица, он мне сам не дастся.
Капитан, кивнув, перехватил запястья парня, и Видо повторил молитву. Курт намочил платок водой из фляжки, протянул Якобу, и тот вытер кровь с ресниц. Теперь стало окончательно ясно, что полопались лишь мелкие жилки внутри век, сами глаза уцелели. Хотя страху рейтары натерпелись, конечно. Обоих била дрожь, у Фрица стучали зубы, Якоб беззвучно шевелил губами, и Видо одним наметанным взглядом определил «Милосердие Господне». Это он молодец, это правильно.
– Чтобы оба свечу в локоть поставили за здравие герра патермейстера, – нравоучительно сказал капитан. – Если бы вас, балбесов, приложило после малого благословения, так легко бы не отделались. А вообще без благословения остались бы слепыми как кроты. Счастье ваше, дурни, что герр патермейстер сил на защиту не жалеет.
Видо встал, укоризненно глянул на фон Гейзеля и уронил:
– Ставить за меня свечи – безусловно лишнее, капитан. Не мне приносите благодарность, а Господу. – И повернулся к Йохану. – Что там в сарае?
– Человек, герр патермейстер! – бодро отрапортовал тот. – Виду странного, сам в беспамятстве, растянут на полу, как свиная туша для разделки.
Человек?!
– Оставайтесь здесь! – резко бросил Видо и поспешил к сараю, чувствуя, как с каждым шагом идти становится все труднее, вот только ведьмин морок не имеет к этому никакого отношения.
Как и к тому, что все вернувшиеся после смерти ведьмы звуки снова стали глуше, даже зычный голос капитана Курта звучал тихо, словно издалека; и горло сжимается, не давая вдохнуть полной мерой…
Навалилось удушье, на лбу и ладонях выступил пот, зазнобило и замутило до мелкой дрожи, сердце то сжималось и замирало, то колотилось с немыслимой силой, и грудь разрывалась от необходимости немедленно делать хоть что-то и одновременно слепого, не рассуждающего ужаса.
Ведьма едва не погубила всех!
Если бы не Йохан…
Проклятая старуха попросту сожрала бы весь отряд, включая его самого, и тогда… Ведьма, сожравшая патермейстера, к тому же истинного клирика – страшно и подумать, какую мощь она смогла бы обрести! Однажды… такое случилось лишь однажды – и от Лондиниума до Лютеции прокатилась чума, страшнее которой не бывало ни раньше, ни после!
Перешагнув порог и затворив за собой дверь, Видо пошатнулся, опустился на колени и, едва разомкнув запекшиеся губы, вытолкнул первые слова благодарственной молитвы.
Теплая благодатная сила тонким ручейком заструилась в нем, омывая, отгоняя темный липкий ужас, успокаивая сердце, позволяя снова вдохнуть полной грудью… После третьей молитвы Видо поднялся на ноги и осмотрелся.
…Сарай, очевидно, служил ведьме мастерской: едва Видо смог глубоко дышать, как ощутил резкий запах трав, знакомых каждому патермейстеру – пижма, полынь и гвоздика, которыми ведьмы отгоняют насекомых и используют еще множеством способов.
Разбитое окно скалилось осколками, а разбил его… совсем не кот!
Пленник лежал на полу, как и сказал Йохан. Умело растянутый между железных костылей, которые найдутся в любом приличном хозяйстве. Высокий, плечистый, довольно крепкий. Рыжеволосый и не просто всклокоченный, а неприлично коротко остриженный, так коротко, как не стригутся даже крестьяне. Может быть, разве что новобранцы Императорской пехоты или послушники странствующего Ордена… Но им-то здесь взяться неоткуда, да и выглядят они иначе.