Лань в чаще. Книга 1: Оружие Скальда - стр. 44
– Если бы я видел того славного воина, который поднял на копье подростка, почти мальчика, я бы уж не позволил ему этого сделать. Я же велел ему сидеть возле корабля! – В бессильной досаде Асвард ударил кулаком по земле. – Но в нем кровь нашего отца. Усидеть на месте во время битвы он не мог. И теперь Асгерд не утешится, даже если я перебью всю племя фьяллей с Торвардом конунгом во главе. Гейра этим не вернешь. А ее горя не облегчит то, что матери фьяллей заплачут вслед за ней. О, хоть бы Фрейр и Фрейя послали ей другого ребенка! Она еще достаточно молода.
Ингитора отвернулась: слова Асварда задели еще одно больное место. Кроме горя самой потери ей еще придется мириться с бесчестьем угасающего рода. Подлое убийство такого знатного человека, как Скельвир хёвдинг, требовало отмщения. А для мести нужен мужчина. Которого нет.
Асвард пару раз оглянулся на замолчавшую девушку. Брови ее были немного сдвинуты, пристальный взгляд устремлен в морскую даль. От морского ветра на щеках ее розовел румянец, глаза казались одного цвета с серо-голубым небом, рыжеватые, мягкого и глубокого оттенка волосы блестели. Даже горе не притупило оживленной пылкости ее нрава, которая словно бы освещала изнутри ее лицо, так что даже сейчас она казалась очень красивой, несмотря на заплаканные глаза и порозовевший кончик носа. По-прежнему в ее лице отражалось что-то твердое, светлое, устремленное вперед, как будто на ее белую кожу постоянно падает луч света из Альвхейма.
Подперев щеки кулаками, она смотрела на другой берег фьорда и совсем забыла об Асварде. Поднявшись, он побрел к усадьбе, а она даже не заметила. «Шел на бой без страха Скельвир…»
Возвращаясь, в воротах Ингитора разминулась с Оттаром: фру Торбьерг послала его к соседу, Гриму Горбушке на хутор Брем, который располагался на краю большого леса, называемого Сосновые Бугры. Грим бонд еще с прошлого года остался должен Скельвиру марку серебра, и теперь, перед большими расходами поминальных пиров, эта марка пришлась бы очень кстати.[9]
Вернулся Оттар уже в темноте, без денег и очень злой.
– Этот подлец рассказывает, что год, дескать, выдался неурожайный и он не может выделить марку серебра! – рассказывал он фру Торбьерг. – Дескать, если вам очень надо, он может наскрести два-три эйрира, но никак не больше.
– Но он же продал шерсть! – возмутилась фру Торбьерг.
– Я ему говорил, что он получил за шерсть, а он сказал, что цены упали и ему самому до весны не дожить на эти деньги.
– Но срок прошел еще летом!
– Это я тоже ему сказал. А он сказал, что ничего не может поделать. Что ему не так повезло, как он надеялся.
– Но когда-нибудь он отдавать собирается?
– Сказал, что, может быть, будущим летом.
Фру Торбьерг помолчала, усилием воли стараясь сохранить невозмутимость. Но мысли ее были совсем не спокойны.
– Вот, так и следовало ожидать! – с суровой горечью сказала она чуть погодя. – Скельвиру хёвдингу он ни за что не посмел бы так ответить! Скельвир хёвдинг пожалел его и отложил уплату до осени, а он теперь думает, что раз хозяина нет, то платить долгов вовсе не обязательно, а на тинге… Что мы сделаем с ним на тинге, две беззащитные женщины? Что я, вдова, сделаю с этой скотиной? Вызову на поединок? Теперь каждый может сделать с нами что хочет!