Ламенто - стр. 39
– Ты настоящий или я сплю? – расплылась в широкой улыбке Валерия.
– Я твоя судьба, Светлячок, – задорно подмигнул ей Макс, и она так и не поняла, пошутил он или говорил совершенно серьезно. – Кстати, медведя можешь оставить в машине. Ему там будет удобнее.
– А вы ничего не сажаете? Здесь сплошная лужайка. Ни теплиц, ни грядок, – заметила Лера, скользнув взглядом по участку. Пара старых яблонь, кусты смородины и сирень вдоль забора. На этом все.
– Бабуля сажала. Когда она умерла, тут все заросло, а родители редко сюда приезжают, – сообщил Макс, закрывая багажник. – Они предпочитают городской образ жизни. Но с другой стороны дома есть пара грядок под зелень. Хотя… в этом году и ее, похоже, не будет.
– Странно. Такое отличное место. Сажай да сажай, – задумчиво ответила Лера. – Моя мама просто обожает копошиться в земле. Ни одного свободного клочка земли. Даже на цветы нет места. Мы уже ездили на посадку картошки всей семьей. То есть, я мама и брат, а его жена… – Лера иронично улыбнулась. – Тоже предпочитает городской образ жизни.
– Сейчас многим подавай удобства, – заметил Макс. – Я тоже не частый гость в деревне. Приезжаю, чтобы отдохнуть, траву покосить.
– Ты-то понятно. У мужчин редко тяга к земле проявляется. Разве что, к пенсии, – усмехнулась Лера. Последовав совету Максима, она вернула медведя в машину.
– Я не могу смотреть, как ты один таскаешь пакеты, – покачав головой, произнесла она. И взяв пару легких сумок, пошла в дом вслед за Максимом.
Внутри и правда было сыро и холодно. А еще темно из-за закрытых ставень. Щелкнув выключателем, Лера осмотрелась по сторонам. Комната, которая служила одновременно и гостиной, и спальней оказалось небольшой, но функциональной, разделенной на зоны. С одной стороны мягкая мебель и стол в центре, с другой – кровать, застеленная леопардовым пледом, тумбочка с настольной лампой с эмблемой СССР на металлическом абажуре и большой древний шкаф под одежду. В правом углу на полочке иконы, молитвенник и свечи. Бабушка Максима, видимо, была верующим человеком, в отличие от внука. Взгляд Леры неспешно прошелся по коврам в красно-коричневых тонах и семейным черно-белым портретам на стенах. И, конечно же, здесь была настоящая деревенская печка, расположенная в стене между кухней и комнатой. Все здесь дышало прошлым веком, устаревшими традициями, воспоминаниями. У Леры даже сердце защемило от нахлынувшей на нее ностальгии.
– Вы ничего не меняли в доме после смерти бабушки? – спросила Лера, проходя ну кухню, которая оказалась очень маленькой, но более современной. Размеры зрительно уменьшала деревянная лестница с резными перилами, которая вела на второй этаж. Без нее было бы куда просторнее. Лера сразу заметила электрическую плиту с двумя конфорками и чайник, холодильник и водонагреватель над небольшой раковиной с самодельным сливом, коричневые шкафчики из натурального дерева, застеленный клеёнчатой скатертью обеденный стол. Массивные табуретки с мягкими поролоновыми накладками, прожжёнными в нескольких местах. Здесь много было вещей, похожих на те, что хранились в доме Лериной бабушки. Деревянные лакированные с росписью половники, цветастые прихватки, почерневшие от времени, баночки из-под чая, еще советских времен, в которых хранились крупы и прочие мелочи. И даже запах в доме стоял такой же. Тяжелый, влажный, отдающий затхлостью. Деревянные дома обладали своей неповторимой энергетикой и атмосферой.