Лагерь, в котором я умерла - стр. 11
Директор распахнул и вторую створку ворот, отходя в сторону. А я рассмотрела старшую вожатую. Серьёзная, довольно симпатичная, и ей точно меньше двадцати восьми, на её штормовке красовался комсомольский значок.
С трудом выстроенные отряды двинулись в сторону ворот. Директор всем говорил напутственные слова. Когда дошла наша очередь, он произнёс:
— Приветствую комсомольский актив. В Звёздочке ваша учёба проводится впервые, но, уверен, это будет хороший опыт. Добро пожаловать!
Пройдя немного прямо, мы повернули к пищеблоку.
— Не будем торопиться, пусть остальные рассядутся, — сказала Елена Семёновна и отошла, чтобы пообщаться со старшей вожатой.
Мы же встали неподалёку от широкой лестницы, ведущей в столовую, на которой действительно происходила толкучка. Вещи скинули прямо на асфальт. Снимая рюкзак, я почувствовала, что в кармане олимпийки что-то шуршит. Опустила в карман руку и обнаружила фантики от конфет. Как-то на прогулке сунула и забыла. Огляделась в поисках урны и обнаружила только одну на углу здания. Рядом стоял мужчина неопределённого возраста, в синей спецовке. Он курил, и держал папиросу, как тот долговязый ништяк во дворе, большим и указательным пальцем.
— Ты куда? — спросил Артём, когда я шагнула в сторону урны.
— Мусор выкинуть, — ответила ему и продемонстрировала зажатые в кулаке фантики.
Меткостью не отличаюсь, поэтому подошла к урне почти вплотную и выкинула туда фантики. Неожиданно кто-то ткнулся мне в бок. Обернувшись, увидела большого гладкошерстного пса с песочного цвета шерстью и висячими ушами.
— Не бойся, девонька, — сказал мужчина, — это Матрос, он добрый.
— А я и не боюсь, — ответив так, я погладила лобастую голову пса.
— Матрос хороших, добрых людей, типа тебя, девонька, чует, — продолжил мужчина.
— Меня Лена зовут, — представилась, сама не зная, зачем.
— А я дядя Витя, сторожу здесь. Днём вот, на кухонке, грузчиком, — ответил здешний сторож.
— Дядь Вить! — раздался из-за угла зычный женский голос. — Где ты там? Кто мясо доставать будет?
— Иду-иду, — отозвался дядя Витя, затушил до половины выкуренную папиросу, но отправил не в урну, а в нагрудный карман. Перед тем, как уйти сказал мне: — Ты, Ленок, если в столовке хлеб останется, с собой бери.
— Матросу? — спросила я.
Дядя Витя издал смешок, и пояснил:
— Себе, Ленок, себе. Ужин здесь рано, детки до ночи проголодаться успевают. Матрос у нас хлебушек не ест, разбаловался на столовских харчах.
— Дядь Вить! — вновь раздалось из-за угла.
Сторож подмигнул мне и, прихрамывая, завернул за угол, где, наверное, находился второй вход на кухню. Матрос, лизнув мне руку, поспешил за ним, виляя хвостом.
— Лена! — а вот это уже меня звал Артём.
Я повернулась. Наши поднимались по лестнице, а Артём стоял на нижней ступеньке, нагруженный и своими и моими вещами, плюс гитара. Увидев это, побежала к нему. Джентльмен джентльменом, но ведь реально тяжело и неудобно. С большим трудом удалось отвоевать рюкзак. Пока мы рядились из-за вещей, все уже расселись за столы.
Как только мы появились в дверях, нам замахала Елена Семёновна:
— Леночка, Артём, идите сюда, мы с Катюшей вам места заняли!
Ну вот, опять то же самое: взрослые проявляют ко мне заботу. Но, как бы то ни было, после завтрака я забрала оставшийся на нашем столе хлеб, завернула в носовой платок и сунула в рюкзак.