Лабрис - стр. 28

– Через час за стол. – Она покачала головой и пошла вниз, проигрывая на ступеньках лестничный вальс в обратном порядке.

– Хорошо, мам! – крикнула Дара.

Когда шаги матери стихли в гостиной, она тихо сказала мне:

– Теперь будет прислушиваться, так что давай не шуметь.

– Хорошо. Короче, никакая я не навка! Мстить никому не собираюсь. Волосы у меня не зеленые, и кишки из спины не торчат.

– Но ты же мертвая и с дельфинами общаешься, как русалка.

– Только у меня кровь из ран идет, сердце стучит и шишка на башке. Такая себе мертвая нечисть.

– Бред какой-то, – заявила Дара и подперла подбородок кулачками.

– Расческа-то есть? – спросила я после долгой паузы.

– А… да, конечно.

Она открыла ящичек у зеркала, достала щетку для волос и вытряхнула на стол резинки и бантики.

Тьма в отражении за все это время вообще не сдвинулась, и я окончательно успокоилась. Наверное, это такая особенность моего зрения – в зеркалах мерещится то, чего нет на самом деле.

– Интересно, а что увидят другие? – задумчиво проговорила Дара, глядя, как я закрепляю хвост на затылке. – Эта резинка для них будет в воздухе летать?

Я замерла. А правда? Что, если я надену, например, пальто? Его же наверняка увидят! И вот спущусь сейчас, а для той женщины ярко-красная резинка дочери гордо проплывет к входной двери.

– Оставайся сегодня у меня ночевать! – заявила Дара, видимо, подумав о том же, о чем и я. – А завтра подумаем и поэкспериментируем. У меня тут для мягкости два матраса. Один тебе на пол положу. Одеяло запасное в шкафу.

– А мать не заметит, когда будить придет?

– Меня утром папа будит. Он ко мне не заходит. В дверь стучит, дожидается, что я отвечу, и спускается завтрак делать. Хоть ему уже и не надо вставать так рано – завод-то закрыли, – но все равно вскакивает. Привычка.

Дара сходила на ужин, мы еще немного поболтали, а затем улеглись спать.

Спать на мягком матрасе, пусть даже и на полу, да еще под нормальным одеялом было настоящей роскошью. Я как легла, так сразу и заснула.

Я сижу в голове зверя. Двуногого зверя. Обычно хищники охотятся ночью, но этот предпочитает день, когда беспечная добыча проходит в метре от него – только руку протяни.

В этом городе людишки уже всполошились. Он забрал нескольких, и остальные стали осторожнее. Но ему пока мало, внутри него сидит голод и постоянно требует новых жертв. Зверь старается не попадаться: не более пяти-шести успешных охот в каждом месте, после чего выбирает другие угодья. Там, где людишки еще не пуганные, а дети гуляют одни без присмотра.

Сейчас он сыт. Недавняя добыча заставила голод отступить в глубину души, где он тихо ворочается, вынуждая зверя гулять по улицам и присматриваться. Жертва потребуется совсем скоро, и зверь ходит, улыбается, заглядывает в лица и прикидывает: кого сожрать следующим.

Проснулась я опять в сарае.

Вскочила и растерянно уставилась на мои клеенчатые матрасики и валяющуюся рядом ткань от пляжного зонта. Как же это? Я же точно помню, что заснула в спальне Дары. Провела рукой по волосам: ни хвоста, ни резинки.

Меня словно перезагрузили ночью. Хотя память осталась, но, видимо, каждое утро я обречена просыпаться именно в этом месте, потеряв все, что не успела дотащить до сарая. Кстати, почему я сплю вообще? Призраки же не должны отдыхать. А меня просто вырубает после полуночи. Судя по всему, это нужно для перезагрузки. Кстати, и платье чистое. Когда пряталась от мужика с лопатой, то намочила подол в грязной луже, а вчера, когда коленку рассадила, еще и зеленое пятно от травы осталось. Теперь платье опять идеально чистое, как в день появления здесь. Посмотрела на коленку: вчерашней болячки как не бывало.