Лаборатория чувств. Часть 2 - стр. 3
Возвращение Тани я не застала, поскольку к этому времени уже проваливаюсь в сон. Просыпаюсь посреди ночи от звуков грозы, ворочаюсь с боку на бок, вспоминаю сны, которые не дают мозгу отдохнуть. Наконец окунаюсь в какое-то полузабытьё, но всё равно периодически просыпаюсь, чувствуя дикую головную боль, но не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, не говоря уж о том, чтобы поискать в сумке таблетку.
Дождь утихает только к утру. Всё вокруг уже несколько недель изнывало от зноя, и наконец – долгожданная влага. Правда, теперь природа решила компенсировать осадки за все прошедшие дни. Я понимаю это, добравшись до окна и выглянув наружу. Лужи такие, что вокруг сухого места не видно. Словно дороги в мир нам отрезаны. Но я сбегу отсюда, чего бы мне это не стоило. Чемодан уже собран. Нужно бы попрощаться с Таней, но она спит, а я больше не в силах здесь оставаться. Оставляю записку с номером телефона. Пишу о том, что рада была делить с ней комнату и искренне желаю ей счастья, а если будет желание – мы всегда сможем созвониться или увидеться.
В последний раз оглядываю свою комнату и выхожу. Несколько десятков шагов – и я буду на свободе.
Но выбраться незамеченной, увы, не удаётся. Путь лежит через кухню, а там с жестяной банкой пива за барной стойкой сидит мой партнёр. Проскользнуть мимо не представляется возможным.
Я застываю. Надо бы что-то сказать, но что?
Он смотрит на меня чуть исподлобья, взгляд тяжёлый, безрадостный.
– С освобождением! – поднимает вверх свой напиток, словно желая чокнуться, потом делает затяжной глоток.
– Пьёшь с утра? – совершенно обезличенным тоном говорю я.
Чужие люди. Абсолютно чужие.
Он оставляет моё замечание без внимания.
– Думала, больше меня не увидишь?
Молчу. Сказать нечего.
– Ну вот и всё, – хмыкает он, покручивая банку в руках и глядя на свои пальцы. Я тоже наблюдаю за его действиями, пытаясь собрать мысли в кучу. – Свобода. И тебе больше не надо терпеть моё общество.
На губах появляется некое подобие болезненной улыбки. Терпеть не могу его игры.
Я ведь знала, что он мне не подходит. Именно таких увлечений я старалась избегать всю жизнь. И вот – нарвалась.
Я поднимаю чемодан и делаю шаг к двери, решая, что уйти по-английски всё-таки лучший вариант из возможных.
– Последний вопрос, – доносится вслед, и я замираю. – Так ты меня любишь или нет?
– Нет, – отвечаю, не раздумывая и не поворачиваясь.
Пару секунд стоит тишина, а потом едкие слова летят в спину.
– И я тебя нет. Ну и отлично. На телике попиарились, нервишки друг другу пощекотали. Я, конечно, пари проиграл, но отец будет знать, чего стоит его сын. И ты теперь актрисой великой будешь. Всё ж хорошо? Удачи, Платонова! Не звезди там, на олимпе, когда до «Оскара» доберёшься.
Мне хочется вернуться и со всего размаха влепить ему пощёчину. Хочется сказать что-нибудь такое, чтоб он замолчал, рассердился, перестал, наконец, гримасничать… Но я молчу. Ухожу быстрым шагом, не оглядываясь.
Дверь открыта. Охранники вежливо кивают головой на прощание.
На секунду я застываю на пороге, но вовсе не потому, что мечтаю вернуться. Воды вокруг столько, что впору брать надувную лодку. Или разуваться и идти босиком – всё равно воды выше щиколотки. Я выбираю иной вариант – просто иду вперёд, словно луж нет. Вызываю такси и мнусь у забора, надеясь, что машина не заставит себя долго ждать.