Лабиринт (сборник) - стр. 20
Оставим всё как есть: без ответа, без поздних объяснений и без предчувствия беды. Всё, как было тогда.
Любая семейная история – это драма. Без начала, сюжета и конца. И всё же у каждого человека повесть своя, где, как в детской игре в пазл, складываются события и сюжеты по своему особому замыслу и своим неведомым законам бытия.
Семейная история моей одноклассницы Маринки Сергеевой была почти по-книжному романтичной. Когда-то много лет назад Маринка жила в красивом особняке, который считался памятником архитектуры начала прошлого века. Этот благополучный, нарядный дом по странному стечению обстоятельств уцелел в каменных джунглях современного мегаполиса. Он пережил революцию и гражданскую, индустриализацию, немецкие авиационные налёты, оккупацию и послевоенную разруху, брежневский застой и перестройку. Этому дому суждена была большая жизнь, в которой, как в книжном переплёте, писался сценарий семьи Сергеевых.
Помню, как вчера: мраморные колонны, выход в сад из большой светлой залы, как почтительно – старомодно называли обитатели дома салон. В глубине аккуратного дворика – засохший фонтан, высокие венецианские окна. И это всё в самой гуще обычной советской жизни. Не удивляйтесь. Маринкин дедушка был известным архитектором, автором самых красивых, уникальных зданий нашего города. И наверное, поэтому городские власти оставили особняк семье, что было так нетипично для суровой советской эпохи.
Мы познакомились и подружились с Маринкой в пятом классе. Уже тогда от былой роскоши особняка почти ничего не осталось. Её знаменитый дедушка к тому времени давно умер. Она была единственным ребёнком очень пожилых, не очень обеспеченных и не очень практичных родителей. Дочкой они почти не занимались и были всегда на работе. В пустынных комнатах было холодно и необжито: ненужная старая мебель, старые книги, журналы, газеты. Бутафорский дореволюционный камин зиял в центре салона, напоминая о лучших временах. А рядом на стене, в золочёной раме, под толстым зеленоватым стеклом висел старинный семейный портрет бабушки и дедушки Маринки. На портрете они совсем молодые. Перед венчанием. Год 1920-й. Портрет был так похож на кадр немого чёрно-белого кино, где герои строги и изысканно-красивы, где все безумно счастливы, где не существует ни горя, ни потерь, ни измен.
Он и она. Загадка времени и тайна. Снимок был сделан в фотосалоне, на фоне рисованного морского пейзажа, по моде тех лет. Он – в белом костюме. Тонкое, умное лицо. Властный взгляд очень светлых, почти прозрачных глаз. Она – яркая брюнетка с короткой стрижкой гарсон, в чёрной шляпке, надвинутой на изогнутые брови. Лукавая улыбка. Блузка из тончайшей полупрозрачной ткани. Всё безупречно в стиле винтаж, как сказали бы сегодня молодые.
От этого портрета всегда струилась тёплая волна невидимого света. И не удивляйтесь, мистика портретов существует! Мне всегда казалось, что там, за стеклом, в зеленоватом пространстве, живут и сейчас эти незнакомые, загадочные люди.
Сергеевы поженились в голодном 1920-м. Свирепствовал тиф. Разруха. Хаос. Казалось, что рушится всё, страна летит под откос. Но у молодой четы жизнь только начиналась. Они так любили друг друга, так были счастливы! Мир тогда сиял для них всеми красками. И не было для них ни комендантского часа, ни длинных серых очередей за хлебом, ни пьяных инвалидов, ни ватаг оборванных беспризорников, ни грязных тёмных подворотен, ни страшных кровавых драк в голодных переулках.