Лабиринт двухгодичника - стр. 3
– Утверждает, что совсем рядом, в метрах трёх, максимум – в пяти. Но мы на всякий случай заказали шесть бетонных колец. Если одно или два останутся, то пустим их на выгребную яму туалета.
– Вам надо эту яму сделать рядом с колодцем. Прекрасно будет запивать сибирские трюфели! – внёс предложение Трофимов. – Да и для потомков на этом месте надо восполнить запасы на будущее. В военном училище тебе не говорили, так я докладываю, что мамонты давно вымерли и фекалий больше не производят. Может быть, эти грибы в далёком будущем и называть уже будут не трюфели, а плющевки.
– Странно, от тебя уже вторая умная фраза за день. То есть ты предполагаешь, что я войду в историю как великий полководец?
– Абсолютно этому не удивлюсь! Судя по размеру твоей фуражки, у тебя однозначно имеются недюжинные военные способности. Но грибы назовут так потому, что наши потомки прочитают на самом нижнем кольце таинственного бетонного сооружения, доверху заполненного редчайшим лакомством, выцарапанные древними людьми два слова: «Плющев – сволочь». Они же не догадаются, что это написали древние солдаты в отместку за то, что злобный старший лейтенант заставил их копать землю вместо занятий по боевой подготовке.
– Мои солдаты подготовлены так, что твоим бойцам к ним и близко не подобраться, – нарочито строго сказал Фёдор, снова садясь на бревно. – Ещё придёшь к нам, попросишь водички, а я подумаю, давать её тебе или нет.
– Ну и ладно. Раз ты такой жадный, то не буду с тобой больше разговаривать. Удачи в мелиорации. Побегу на позицию, сменю Матвея, а то он уже, наверное, икру мечет… А в понедельник ваш дивизион заступает на дежурство, – разворачиваясь в сторону своей позиции, издевательски напомнил Игнат.
– Догадываюсь. Мог и не напоминать. Опять через сутки дежурить придётся. Скорее бы уж молодые летёхи пришли, – вздохнул старший лейтенант.
Плющев после окончания военного училища отслужил в этой части почти три года и считал себя опытным и довольно уже заслуженным офицером, которому не пристало с высоты своего звания и капитанской должности через день ходить в наряды и отвечать за копание непонятно кому нужного колодца.
Трофимов, ускорив шаг, двинулся напрямик через кустарник к своему капониру, при этом он интенсивно размахивал большой берёзовой веткой, тщетно пытаясь отогнать от себя гудящее облако кусучих комаров.
Игнат два дня назад тоже был на обмывании капитанских звёздочек заместителя командира второго дивизиона по политической части Колюжного. Попал он на это мероприятие случайно и пробыл совсем недолго, но утром чувствовал себя так, будто три дня подряд занимался безудержным пьянством. Так что Трофимов легко мог понять состояние человека, который просидел за столом не час, как он, а почти целую ночь.
Игнат не был профессиональным военным, но, как и большинство кадровых офицеров, недолюбливал политических работников. Хотя многим молодым боевым офицерам это чувство не мешало в глубине души мечтать самим стать замполитами или полковыми комсомольцами. Ведь тогда не придётся во время несения дивизионом боевого дежурства зачастую через день ходить в суточные наряды, получать выговоры за неудачные стрельбы на полигоне в Сары-Шагане или за «залёты» подчинённых солдат. Да и каких-либо нарядов у замполитов раз в пять меньше, чем у любого другого офицера. Пару раз в месяц оттянуть лямку ответственного по казарме, да и то проспать при этом всю ночь на кожаном диване в штабе, – вот и вся нагрузка.