Куяшский Вамперлен - стр. 42

– Собаки? – изумился лженаречённый. – Удивительно.

– Что тут удивительного?

– Момент. – Аспирант откинул одеяло, поёжился и, спешно натянув джинсы, подошёл к столу. Я на секунду зажмурилась, ослеплённая вспыхнувшим светом, а затем, спохватившись, смущённо одёрнула свои короткие – всего до колена – пижамные панталоны в цветочек. Линялая папина майка с логотипом «Спартак – чемпион» вроде бы не просвечивала и выглядела прилично. На майке Ямачо, кстати, тоже был изображён силуэт человека с мячом, так что со стороны мы походили на футбольных фанатов, собравшихся на тайное совещание. Впечатление это усиливал и приглушённый голос, которым заговорил фольклорист:

– Та пентаграмма притягивает фантомы недавно издохших домашних животных. Электроволновые двойники мертвецов имеют отрицательную температуру. За счёт этого температура в помещении, где концентрируются фантомы, также понижается. Но то, что ты почувствовала их присутствие, весьма странно. Даже я ничего не ощущаю, хоть и умею проводить обряд призыва.

От шока я смогла заговорить не сразу.

– Ты…ты… призраков умеешь вызывать?

– Да, но на это в той или иной степени способен почти каждый человек. Вот твой случай куда интересней. У тебя в роду был кто-нибудь необычный?

– По папиной линии нет, а по маминой… По маминой у нас все странные. Вот взять хотя бы фамилию эту дурацкую, которая даже от матерей детям передаётся и которую менять не разрешается.

– Кротопупс?

– Да.

– Здесь в Куяше, смотрю, вообще в моде «звериные» фамилии.

– Угу. Это, вроде, как признак древности рода, принадлежности к местной элите. Мои предки по маминой линии, например, к военному сословию принадлежали. У нашего рода даже герб свой есть: крот, восседающий на крестовине меча, пронзающего кучу поверженных врагов. Глупо, да?

– Отнюдь. В этом определённо есть смысл.

– В вооружённом кроте?

Ямачо посмотрел на меня, как на последнюю идиотку:

– Иди спать.

– Не могу, пока в моей спальне резвятся дохлые собаки.

– Здесь вообще-то тоже.

Стоило осознать слова лженаречённого, на коже выступили мурашки.

– Как насчёт обряда экзорцизма? – с надеждой спросила я.

– Обратись к нашей мессии. Вон она под окнами шастает.

– Шутишь?

– Серьёзно. – Аспирант демонстративно помахал рукой перед окном. Клянусь, секундой позже с улицы донёсся лязг кадила.

Не помня себя от ужаса, я подскочила к столу и выключила настольную лампу.

– А по-моему, ты зря её боишься, – флегматично рассудил фольклорист. – После того случая с кадилом наша мессия поняла, что у вас с ней много общего и…

– Спокойной ночи! – раздражённо оборвала его я и, гордо вздёрнув подбородок, продефилировала в коридор, напоследок негромко – чтобы не разбудить тётю – но довольно ощутимо хлопнув дверью.

Остаток ночи я провела в чулане под лестницей, на всякий случай очертив вокруг себя мелком от тараканов круг. Если верить «Вию» Гоголя, сей нехитрый ритуал должен был защитить меня от нечисти. Помогло или нет – не знаю, но до рассвета потусторонние силы меня не беспокоили.

Ночные страхи поблекли с наступлением утра, а потом и вовсе забылись: приготовления к осеннему гулянью отнимали столько сил, что на бессонницу их уже не оставалось.

Глава 10

В темпе вальса

Нашими с подругами стараниями подготовка была завершена в срок, и скрипучие двери Бадиной землянки гостеприимно распахнулись по случаю очередного сельского праздника. С поводом староста так и не определилась, потому на пригласительных билетах значилось следующее: «Дорогие друзья! 15 сентября для вас в Подземном актовом зале ССУ! (праздник Села и Сбора Урожая)».